Это излюбленный приём русской народной поэзии:
«Не ветра шумят холодные,
Не пески бегут зыбучие,
Снова горе подымается,
Словно злая туча чёрная».
Интересно попробовать включить в рассказ подобное сравнение. Только отдельно от произведения невозможно предположить, появится такой тип сравнения в произведении или нет. Ведь всё в произведении подчинено единой цели. И любой эпитет, любая метафора, любое сравнение эту цель держат на своих плечах. Именно они создают ткань произведения и помогают читателю понять замысел писателя.
Читая рассказы Чехова, я заметила очень интересную особенность. В ранних рассказах писателя часто употребляются сравнения самые обыкновенные, с союзом как. Но все его сравнения служат, чтобы передать комизм ситуации. Особенно по отношению к сравнениям интересен рассказ «Тысяча одна страсть, или Страшная ночь». Вот уж где писатель потренировался в придумывании сравнений и афоризмов-определений, пародируя романтизм.
От первого лица
Тема этой главы заявлена одним из читателей рассылки Александром Терентьевым. В одном из своих писем ко мне он попросил объяснить, от какого лица лучше вести рассказ в том или ином случае и почему. Мало того, ответ на свой вопрос он нашёл в книге Д. Фрэя «Как написать гениальный детектив», в которой целая глава «Всё о формах и стилях повествования, или Кто здесь, чёрт возьми, рассказчик: я или он? он или я?», посвящена этой проблеме. Однако
Фрэй рассказал не всю правду о рассказчике.
На самом деле ответ на этот вопрос начинается с автора. И важно при этом помнить, что автор это живой реальный человек, сам писатель. В произведении его можно искать, но лучше этим не заниматься, потому что писатель так глубоко прячется в собственном произведении, что отличить мысли автора от мыслей героев произведения практически невозможно.
Самый главный образ в рассказе повествователь. Иногда повествователь может выражать авторские мысли, эмоции, симпатии и антипатии, давать оценки, совпадающие с авторскими, но так бывает не всегда. В каждом конкретном случае нужны доказательства близости автора и повествователя.
Образ повествователя особый образ в структуре произведения. Основное, практически единственное средство создания этого образа присущая ему речевая манера, которая позволяет увидеть героя: его характер, способ мышления, мировоззрения.
Если в качестве примера взять шедевры русской литературы, то самой яркой иллюстрацией будет образ повествователя из «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Н. В. Гоголя. Маленький отрывок из повести:
«Славная бекеша у Ивана Ивановича! Отличнейшая! А какие смушки! Сизые с морозом! Вы нарочно посмотрите сбоку, когда он станет с кем-нибудь говорить: объядение! Господи боже ты мой, отчего у меня нет такой бекеши!»
Согласитесь, трудно утверждать, что это сам автор так говорит.
Формы повествования
Основными формами повествования являются повествование от первого и от третьего лица.
Повествование от первого лица
делает произведение более реалистичным, достоверным;
акцентирует внимание на образе повествователя.
Разновидностью повествования от первого лица является имитация в художественном произведении дневников, писем и других документов.
Повествование от третьего лица
даёт автору бОльшую свободу в ведении рассказа, так как не связано ни с какими ограничениями;
применяется в разных целях.
Особой формой повествования является несобственно-прямая речь повествование от нейтрального лица, как правило, повествователя, но при этом используется речевая манера героя, которая не является его прямой речью.
Эта форма
воссоздаёт внутренний мир героя, его внутреннюю речь, выражающую определённую манеру мышления;
разнообразит повествование;
приближает читателя к герою;
создаёт психологическую насыщенность и напряжённость.
Например, у Достоевского в романе «Преступление и наказание»:
«И вдруг Раскольникову ясно представилась вся сцена третьего дня под воротами; он сообразил, что, кроме дворников, там стояло тогда ещё несколько человек Так вот, стало быть, чем разрешился этот вчерашний ужас. Всего ужаснее подумать, что он действительно чуть не погиб, чуть не погубил себя из-за такого ничтожного обстоятельства. Стало быть, кроме найма квартиры и разговоров о крови, этот человек ничего не может рассказать. Стало быть, и у Порфирия тоже нет ничего, ничего, кроме этого бреда, никаких фактов, кроме психологии, которая о двух концах, ничего положительного»