Уже само богатство, разнородность, разнооценочность свидетельств об ощущении этой инаковости иностранцев к русским, как и русских к иностранцам свидетельствуют о её ОБЪЕКТИВНОСТИ. Следует отметить, уже с 17 века именно среди русских развивается стремление «сгладить», «нивелировать», а потом и вовсе убрать эту «инаковость», задвинуть её, стать/подделаться «как все» разумеется, в «Европах», да не под всех, а кто там звонче (на наше ухо): поляки, голландцы, французы, немцы; припозднились на англичанах, но зато как отыгрались на США-американцах И насилуют девственные русские лёгкие голландскими пенковыми трубками Петровские «робята»; и поддакивает Александр Сергеевич Пушкин полячишке Адаму Мицкевичу про «тяжкий милитаризм Петербурга» а потом впишет в «записную книжицу», как легко-благодушно ему самому напускаться на русское, и как невыносимо слушать хулу про то от иностранца В том же отпишутся после и К. Леонтьев, и В. Розанов
Свет невечерний
Но есть ли какая-то особенность, нечто внешнее в проявлении глубоко невидимого, этнопсихологической пучины, многократно искажаемой бликами внешнего социально-индивидуального; даже не говорящая, только подмигивающая из далека-далёко через калейдоскопы мелькающей круговерти конкретной психики в том числе и в принудительном её преломлении к некоему императиву всеобщности и преломления самого императива к неповторимости позвоночной психичности но тем не менее проступающая в некой всеобщности внешнего знака, мизинного, без обозначенных причин, ходов, но неотвязного?
Что-то, отличное от курносых носов и «крепости немецкого со сладостью италианского»
И это действительно ворохнулось совершенно в стороне и настолько чуждое гуманитарно-неформализуемому знанию, что если бы не совершенно индивидуальное, интерес зависть к математике и вынужденное «компьютерное поветрие» от необходимости зарабатывать на хлеб насущный сверх 100-рублёвой ставки «препод. истории и обществознания» (мы должны поднять звание школьного учителя на небывалую высоту В. Ленин) ), на 14 лет выбросившее меня из истории в программирование (программист 1 категории, ведущий конструктор АСУ), я бы не заметил и не обратил внимание на одно стороннее наблюдение уже в области вполне формализованного, оглашённое на Таллинских семинарах по знаковым системам Кахро-Калья-Тыугу1970-х годов: при тестировании обнаруживалось, что при отсутствии иных превентивных воздействующих факторов (литературно-идеологических, внешне внушаемых) великороссы в разделах опросников «какие числа вам нравятся» проставляли в подавляющем большинстве (2/3 респондентов) различные, но ЧЁТНЫЕ ЧИСЛА только «переучившееся сословие» начинало играться в «Троицы». «Семерицы», иногда в прагматичные «Пятерицы» очень редко в «Единицы» и «Чёртовы Дюжины» Вот интересно, как бы означалась «наша начитанность», если бы докопалась, что эллины верили в счастливое число «11»?
Это как-то запомнилось, зарубилось
В 1992 году по возврату, не в историю в «преподавание истории в средней школе», я получил возможность, пока чисто из любопытства, проверить это наблюдение над мало утруждающей себя идеологическими постулатами порослью и А ведь верно, если предупреждением исключить знаковые «7» и «13», даже при идеологических предпочтениях «хочу 5-ку» и праксиологических «мне достаточно и 3-ки» вписывали всё прочее ЧЁТНОЕ, предпочитая «8» девяти и «12» одиннадцати несколько удивляло равнодушие к «10»
Моя свояченица В.Т.Калмыкова, физик по образованию и ответственный секретарь учёного совета рухнувшего околокосмического НИИ, по собственному любопытству провела уже без ограничений «от начитанности» (кроме «7») такое же тестирование среди лихих разбойников ПТУ результат «чётности» был выразительно подтверждающим (порядка 3/4) Это коррелировалось ещё с одним утверждением Таллинских семинаров и материалам Пермского симпозиума 1970-х годов «по проблемам современной истории» под руководством профессора Л.Е.Кертмана, который, утомившись внедрять тонкости английской социал-демократии в в крепкоголовых насельников Ордынского, Бардымского и Мотовилихинского районов, искал на них отдохновения отмечалось, что при возникновении элементов внешней изоляции показатели «чётности» начинали нарастать. Как тут не вспомнить термины русской недели, где благоприятные «мужские» дни чётные: «вторник» и «четверг», а неблагоприятные «женские» нечётные: «среда» и «пятница» по распределению т.н. недельных постов «понедельничаем» -«средничаем» -«пятничаем» плох и «мужской» понедельник». Т.е. это уже можно трактовать, как НЕКУЮ УСТАНОВИВШУЮСЯ ИСТОРИЧЕСКУЮ ИСХОДНУЮ ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ УСТАНОВКУ СОЗНАНИЯ Собственное продолжение при этом достаточно строгую, и даже отчасти избирательную: «2» предпочтительней 1 и 3; «4» и «8» предпочтительней не только «3», «5» и «9», но и «6» (?!); несколько выше был приоритет «12», но задавался ли он «чётностью» или на подсознание играл счёт на «дюжины»? Отсутствие в современной практике особой привязки к «12-кратности» типа «сервиз на 12 персон», но сохранение её фона в виде, скажем, «12 месяцев» затемняло картину