В ту пору я не видел ни одной другой деревни, но великолепие Улы не знало себе равных. Ни дня не проходило без какого-нибудь праздника.
__________________________________
Учёба в колледже в Кришнанагаре
Так я жил до тех пор, пока мне не исполнилось семь лет. Моему старшему брату Кали Прасанне было девять лет. Брату Хари было четыре года. Приблизительно в то время в Кришнанагаре открылся колледж. Царь Кришнанагара Шриш Чандра21 написал моему деду письмо, в котором просил послать в колледж внуков.
Я не знал, какие шли переговоры, но, в конце концов, было решено, что мой кузен по матери Махеша Бабу, мой старший брат Кали, я сам, а также Кайлас Датта, Махендра Васу и Ядунатх Чандра поступят в колледж. Я испытывал крайнее беспокойство; я настолько привык к няне, что не мог спать без неё по ночам. Мать решила, что моя служанка поедет со мной в Кришнанагар.
Мы поселились в двухэтажном здании в центре базара в Кришнанагаре. Наши спальные комнаты располагались на втором этаже, а на первом этаже помещалась кухня. Окна дома смотрели на базар и улицу. На лестнице стояла статуя Ганеши. На первом этаже рядом с кухней была комната-кладовая, в которой готовили масло. Дверь была закрыта, но семена падали через отверстия в двери; мы подбирали их, жарили и ели. Наш рацион, главным образом, состоял из риса и дала. Пищу готовил один брамин, но поваром он был скверным. Время от времени наша нянька приносила нам лёгкие завтраки.
Сидя на лестнице, мы заглядывали в комнату работника маслобойки. Он был очень стар и сидел на низеньком сиденье. Стоя на пороге смерти, он читал Махабхарату. Во дворе, под особым навесом, восседал чтец. Сидя на возвышении, он читал Махабхарату. На голове его была гирлянда; он декламировал стихи и пел песни поэмы. Мне очень нравилось слушать Махабхарату; особенно я полюбил истории о Бхиме.
Иногда оратору доставалось множество яств, и в такие дни он был особенно красноречив. В те же дни, когда он ничего не получал, то падал духом.
По субботам мы возвращались к себе домой в Улу. Нанятые носильщики быстрым шагом относили нас туда на паланкине. В такие дни мы были очень счастливы. На паланкине ехали Махеша Бабу, Кали Дада и я. Вскоре мы достигали нашего дома и, увидев стопы матери, испытывали великую радость. По воскресеньям не было конца историям, которые мы выслушивали. В воскресенье ранним утром мы направлялись в резиденцию в Гояре, а после трапезы возвращались в колледж.
В Кришнанагаре колледж помещался в официальной резиденции местного магистрата. К колледжу примыкала площадка для игр со множеством деревьев и кустов, хотя в наши дни это место стало чем-то вроде джунглей. Напротив колледжа находилась центральная дорога. Через дорогу располагался местный полицейский участок и «небесная обитель» барристера (судебного адвоката), почтенного Манмохана Гхоша. В настоящее время на этом участке земли находится главный почтовый офис.
В колледже мы сперва занимались, сидя на подстилках. Позже привезли стулья, столы и скамейки. Колледж возглавлял капитан Ричардсон, англичанин, а главным местным (бенгальским) учителем был Раматану Лахири. Махеша Дада и Кайлаш Бабу были второклассниками, а Кали Дада и я учились в первом классе. С нами занимался царский сын Бахадур Сатиш Чандра. Спустя несколько дней после нашего поступления в колледж прибыл сын царя Куч-Бехара22. Нашими учителями были Гададхара, Дина Даял и другие. У учителя Гададхары была раздувшаяся шея; он был очень жестоким человеком. Он бил нас куском грифельной доски.
Все говорили, что мне нравилось изучать английский. Благодаря стараниям и практике я стал пользоваться репутацией способного ученика, и учителя были ко мне добры. В том году я сдал экзамены, перешёл в следующий класс и получил награду. Ни Махеша Дада, ни Кали Дада, и никто другой из нашей группы не перешёл в следующий класс и не был награждён. В Уле разошлась молва о том, что я оказался самым способным из мальчиков. В очередное воскресенье, когда я вернулся домой в Улу, меня ждали лавры. Дед по матери всячески меня ласкал и усадил рядом с собой принять прасад. Отец тоже выказал мне особое расположение.
Моя мать, Бари Мами, и другие повсюду обсуждали новости обо мне. В это время нас навестил мой бывший учитель Дижор Барет. Он стал всячески меня хвалить, но отец указал ему на недопустимость таких похвал в моём присутствии. Слыша все эти хвалы, я раздулся от гордости. Очень скоро я решил, что мне уже не нужно упражняться в чтении и письме.