Как ты никогда. Но все равно, не бойся.
Я не стану бояться, ты, главное, будь всегда на связи. Если я буду знать, что ты ждешь меня, мне будет легче проходить процедуры.
Ищи силы в себе, а не в «Зеркале», Пристань.
Почему нельзя было просто написать «хорошо»?! Неужели я прошу так много??????? резко нахлынувшие эмоции бросились в пальцы, и те сами собой набрали сообщение.
Уооо. Ничего себе реакция.
Прости меня. Прости!! Я не знаю Я не проконтролировала себя. Это была чистая реакция.
У человека после терапии не должно быть эмоциональных вспышек.
Прости, пожалуйста.
Не извиняйся. Ты тут ни при чем. Расскажи медику о том, что после процедуры у тебя появились вспышки агрессии. Он, видимо, ошибся с аппаратом или с продолжительностью сеанса.
Я все сделаю, как скажешь
Хорошо. Я рядом, не переживай.
Эти Сектанты мешали мне пройти! Они так и стояли на коленях, натирая свой лоб камнем, они заполонили собой всю дорогу!
Я не хотел больше пробираться через них, касаться их тел! В конце концов, они мешали пройти всем! И если во всем этом болоте всех все устраивало, то меня нет.
И тогда я попросил Пересмешника отодвинуть Сектантов.
Я должен был его остановить. Но я этого не сделал. Я ждал земля стояла твердо, и я смотрел
А Пересмешник подходил к каждому Сектанту, хватал его руку-плеть с зажатым в ней камнем и расшибал ему голову. Один за одним. Он колол их, как орехи. И никто не сопротивлялся.
Сектанты ждали своей участи, не двигаясь.
Бордели затихли, изгои, уроды, пленники, приговоренные, рабы затихли все и молча наблюдали за Пересмешником.
И я видел восхищение в их взглядах. И я видел их страх.
делайте все, что я попрошу
Так я вспомнил ту фразу, которую стал забывать
Когда Пересмешник закончил, он заявил, что я могу пройти свободно. И что так должно быть всегда. Дорога передо мной всегда должна быть свободна.
Мы молча шли к нашей камере, а позади звонил колокол. Последний удар затих не сразу, он еще долго вибрировал в воздухе, пытаясь коснуться меня. Но не коснулся. По ком звонил тот колокол?
Теперь Пересмешника опасались все. Они шептали за его спиной, что он ненормальный. Что он ребенок Пустоши, а значит, худший из всех. Ведь его воспитывает Пустошь.
Никто и никогда после не выиграл у меня на ринге. Они просто не выходили драться со мной. Я не был самым сильным, нет. Но, возможно, они боялись потом не дожить до утра, если обидят меня.
Поэтому я стал вечным зрителем, ходил играть к Женщине с Окраины Пустоши, и все же искал выход.
Я искал выход не потому, что мне было плохо в Пустоши. Я принял ее
я любил тишину скажи мне: «Тише, ты тише»
Я искал выход, потому что хотел стать первым, кто его найдет.
Сделать свой авторитет непоколебимым.
И была еще одна причина: я жаждал доказать Отцу, что даже после того, как он обрек меня на бесконечное наказание, я выбрался. Тысячи раз я представлял себе его взгляд, когда он увидит меня перед собой. И частенько смеялся до слез, представляя картины нашей встречи. чесал зубами свои руки
Я шел тогда к Рингу поглазеть на новый бой, как вдруг начал ощущать, что вместо ровной дороги иду в горку, сильнее и сильнее. В одно мгновение я осознал, что вся наша равнина вдруг накренилась, и Пустошь превращалась в горку. С визгами, криками люди покатились с горки, я споткнулся и кубарем вращался вместе со всей толпой. Неподвижными остались камеры, здания, церкви. И резко, также в одно мгновение, горка опустилась, и все приняло прежний вид.
Когда я пришел в себя, мы с Пересмешником побежали к Женщине на Окраине Пустоши.
Я ворвался в развалины, в которых она обитала. Но ни один камушек не сдвинулся с места.
Она восседала на камне, уже успела прийти в себя и ничем не выдавала свеё смятение.
Я испугался за Вас, сбивчиво объяснился я в ответ на вопросительный взгляд ее бездонных глаз.
слишком она вся слишком
Она молча указала на коробочки, которые, как обычно, лежали в той же самой последовательности.