"Будут допрашивать, скажи, что заблудился, был измотан, всему этому поверят, а ты еще ранен", прибавил я проткнутому. - "Вам дана жизнь - вы исполните мою просьбу".
*
Красноармейцы плакали... Но по временам, мне все таки не верили, настолько такой подход был им чужд. Ваську Приблудина решили взять с собой. "Приблудин - приблудился"...
Пошли... Для того, чтобы, по возможности, сбить погоню со следа,
мы двинулись не на запад, а на север, вдоль железной дороги.
Было около часу ночи. Прошло достаточно времени, чтобы убедить красноармейцев, что наш поход на север не блеф, а наш истинный путь, и я решил их отпустить.
Идти в лесу даже по компасу трудно, без компаса и без солнца невозможно. Никакой ориентировки, и обязательно заблудишься, - собьешься на круг.
Я твердо верил и верю, что красноармейцы исполнили мою просьбу... Но я был не один, и поэтому не просто отпустил их, а взял каждого из них в отдельности, и, чтобы окончательно не дать ему возможности ориентироваться и совсем запутать его, сделал с каждым из них по большому кругу в лесу.
До последней минуты они не верили мне, что я их отпущу.
Все слезы и просьбы... И даже уходя в чащу леса, по указанному мной направлению, они оглядывались и с мольбой складывали руки... Думали, что я ввинчу им пулю сзади...
Вероятно, голубчики, тоже кое что пережили...
Теперь нам нужно было двигаться на запад, и мы пересекли
железную дорогу.
Голод давал себя чувствовать... За весь день кусочек
сала и сахару.
Нервы сдали и усталость брала свое...
Пошли маленькие разочарования. - Двигались мы так:
Впереди, с компасом в руке и винтовкой на плече шел я,за мной Мальбродский, и много отставая Мальсогов с винтовкой и Сазонов. За ними плелся Васька. Они выдохлись...
На Сазонова я возлагал большие надежды. Основываясь на его рассказах, я в него верил больше, чем в других...
Он обещал один на один выйти на конвоира... Болото и лес он знал великолепно... Он был вынослив... И увы... Сдал и выдохся...
Мальсогов - дело другое. Он сразу показал себя, - Ясно выраженная храбрость. Плевать на все, только бы не утруждать себя и не переносить лишений. Он устал, хотел есть и ни на кого и ни на что не обращая внимания, все время предлагал устроить отдых.
Мальбродский шел великолепно. Легко, и рвался вперед. Здесь я в первый раз поставил вопрос ребром о беспрекословном подчинении всех мне. Ими же мне была дана власть "диктатора". Ими же не исполнялось мое приказание двигаться вперед.
Пришлось крикнуть и пугнуть,-особенно "ходока" Сазонова.
Ну ничего. - Поругались, но все таки поплелись. Идти было действительно трудно. - Мы уже вышли на "непроходимые" болота. Нога вязла даже на кочках. Нужно было прыгать и, вместе с тем, вытаскивать вязнущую ногу. Kopоткие отдыхи становились все чаще. Был день и нужно было становиться на дневку.
Уверившись, что дальше ни уговорами, ни угрозами тащить моих спутников невозможно, я выбрал в болоте маленький оазис из камней и леса, нашел подветренную сторону, и мы встали на отдых, который у меня отмечен:
19-го Мая. Дневка на камнях".
Развели костер...
Кто то, переходя железную дорогу, нашел и захватил с собой совершенно заржавленную банку из под консервов. - В ней вскипятили воду. Попили этого "чаю"...
Надо было доставать продукты. Больше суток мы были без пищи. Но прежде всего выспаться... Я остался охранять.
Северное солнце грет плохо и остальные легли кругом около костра.... Момент... И все спали...
На душе было хорошо... Я вымылся в болоте. Подложил дров и начал "жить"...
Нахлынули воспоминания... Их я отогнал...
Пришли надежды... Много их было... Свобода... Работа... Любовь... Ох это чувство!... Много оно может сделать...