Большевики же тем и сильны, что они не разбираются в средствах и, выбрав их, идут до конца".
Переход был трудный. Вьюга заметала дорогу. Кони останавливались.
Мой серый, которого я купил у цыгана, совсем встал. -Кнут не действовал. Я колол его сзади штыком. Было жалко, но надо были идти вперед...
Но цель близка... Самое трудное пройдено... Впереди отдых...
*
Поздно ночью мы подошли к деревушке верстах в 10 от ст. Сороки.
Что то странное! Масса саней... Все избы заняты. Встречающиеся люди как то особенно настроены, нехотя отвечают на вопросы. Встретили несколько знакомых офицеров... В чем дело?
Генерал Скобельцын сдал фронт, и ушел в Финляндию. Большевики броневыми поездами заняли станцию Сороки.
Всего со всех фронтов, собралось здесь около 1200 бойцов с несколькими орудиями, пулеметами и винтовками.
Большевики выслали парламентеров и предложили сдаться.
Ген. В-е подписал договор, по которому нам гарантировалась жизнь, неприкосновенность имущества и свобода. Завтра в 10 часов утра на ст. Сороки должна произойти сдача...
*
Это был худший момент в моей жизни. Ни думать, ни рассуждать я не мог. Я не владел собой и боялся оставаться с оружием - мог ввинтить себе пулю в лоб. Молча передал я свой револьвер кап. Власову, и, тут же, в своем совике, лег на снег и заснул.
*
Сегодня сдача... Позор... Снова тюрьмы... Опять все сначала... Разом стукнуло мне в голову, когда я проснулся.
Большевики и договор?! Смешно! Почему не принять бой? Бежать... Продолжала работать мысль.
Положение не изменилось, но слава Богу мысль о самоубийстве прошла бесследно.
Надо бежать.
К сожалению я не смог этого сделать. До границы 200 верст. Снег полтора аршина. По дорогам и в деревнях красные заставы. Идти лесом без дорог и деревень не было сил. Я был вымотан совершенно.
Честь и слава 8-ми офицерам, которые на лыжах ушли, оттуда и достигли Финляндской границы. Уже здесь, за границей, я слышал, что бежал оттуда и Полк. Энден. Ему это было еще труднее, так как за переход он сильно ослаб и у него начиналась цинга. От всей души поздравляю его. Он правильно учел, что ему, как Начальнику разведки, не бывать живым у красных.
Уж очень мне неприятно вспоминать весь этот позор, поэтому расскажу его в самых кратких чертах.
Утром встал. Уничтожил документы. Снял погоны. Хватил стакана три рому, сел на сани и поехал сдаваться.
Противно вспоминать. Как я говорил, мысль о самоубийстве отпала сразу, но желание вместо этого позора умереть в бою оставалась все время.
Почему он не был дан, - надо спросить у "главных сил" - "штаба", который все таки успел подписать этот позорнейший и глупейший договор.
Кстати сказать, Ген В-е., стоявший во главе этого штаба, был популярен и любим строевыми офицерами. Покойников не судят, а он расстрелян. Ниже я скажу, как этот договор был выполнен большевиками.
Дальше...
Подъехал к заставе... Опять те же чекистские морды... Сдал револьвер.
Тут большевики соблюли первый пункт договора.-Взяли под стражу.
Привели в бараки. - Разбитые окна... На дворе крепкий мороз... Кругом конвой... Состоят в апатии... Ничего впереди...
Я ведь знал на что я иду...
Несколько дней в Сороках...
Чекисты выбирали генералов и заставляли их чистить ватерклозеты.
Затем вагон и нас перевезли в Петрозаводск.
ОПЯТЬ ТЮРЬМЫ.
Время сделало свое дело, и здесь я уже почти отошел. Снова явились силы, энергия... Появилось злобное желание выйти победителем из положения.
В тюрьме на всех не хватило места, и я попал в партию, которую посадили в бывшую семинарию. Кормить, - нас почти не кормили и нужно было добывать себе хлеб какими угодно способами. Тут помог мне мой прежний опыт. - Покупались конвоиры, летели френчи, куртки, деньги, все это менялось, снова выманивалось, и наша компания почти всегда была сыта.