По окончании суровых испытаний Иоганнесу торжественно вручили грамоту в золотом окладе, подписанную Главой Единой Церкви Его Святейшеством архиепископом Фабиусом. В документе признавалось владение епископом Иоганнесом Паблиотти сверхъестественными способностями и удостоверялось причисление его к лику святых Единой Церкви. Глава комиссии, криво улыбаясь и глядя в сторону, поздравил новоявленного мученика и передал тому подарок от кардинала-епископа Малистони бутылку дорогого красного вина. Иоганнес тем же вечером передарил бутыль хмельного напитка наиболее зловредному члену комиссии. Через неделю после отъезда из монашеской обители тот скоропостижно скончался. Как поговаривали, от внезапного приступа почечнокаменной болезни. По получении известия о сем прискорбном событии Паблиотти стал вкушать пищу и напитки с превеликой осмотрительностью.
Толпы паломников устремились в северные леса Минестраля за благословением от «живого святого». По причине удаленности и неблагоустроенности монашеского скита большая часть верующих останавливалась на ночлег в монастыре святого Аполлинария. Это обстоятельство способствовало наполнению щедрыми пожертвованиями казны монастыря, что не могло не радовать его настоятеля аббата Юриуса Филистена. Предприимчивый глава обители, недолго думая, решил поставить доходное «святое дело» на широкую ногу. Он немедля отправил в скит для возведения жилых и подсобных помещений подводы со строительными материалами и инструментами, а также двух послушников.
С приходом весны послушники и наемные работники пристроили к старому срубу пару дощатых сараев для ночлега паломников, а во дворе под деревянным навесом выложили летнюю печь. Здесь же поставили длинный обеденный стол. Теперь паломники могли приезжать в удаленный скит с ночевкой. За срубом в огороде работники выкопали неглубокий колодец. Верный секретарь и помощник Иоганнеса иеромонах Амвросий Лузинелло поначалу громко возмущался по поводу последнего из-за уменьшившегося размера овощных грядок, но по прошествии малого времени смирился. Тем паче, скитникам теперь стало легче добывать воду для обеспечения растущего потока верующих. А когда соседний ручей мутнел после обильных дождей, колодец надежно обеспечивал жильцов скита и паломников чистой водой.
Жизнь в уединенном монашеском обиталище отныне протекала по строгому распорядку, расписанному с раннего утра и до позднего вечера. Каждый день начинался с прибытия очередной партии паломников. Прибывших гостей размещали по жилым помещениям. В назначенный час проходила общая молитва с епископом Иоганнесом, по окончании которой тот демонстрировал одно из своих «чудес». Затем монахи и паломники приглашались к обеденному столу для совместной трапезы. После небольшого отдыха поочередно следовали: вечерняя служба, непродолжительная проповедь епископа, ужин, сон. С утра все повторялось. И так всю неделю. Исключение составляли суббота и воскресенье, когда скитникам позволялось отдохнуть от посетителей. На тех же подводах, что доставляли по утрам паломников, отвозили обратно в монастырь переночевавших гостей. Тем же транспортом доставлялись продукты и предметы, необходимые монахам в повседневном быту. Пищу готовили послушники в летней кухне с расчетом на новых постояльцев. Благодаря этому трудностей с пропитанием не возникало.
***Сегодня поутру иеромонах Амвросий, как обычно, занимался размещением новоприбывшей партии паломников. Как и ожидалось, с наступлением теплых весенних деньков поток мирян, жаждавших лицезреть «живого святого», существенно вырос.
На севере Обитаемых Земель весна из года в год с запозданием вступала в свои права. Но вот уже несколько дней, как холода окончательно отступили. На вековых соснах появились молодые светло-зеленые побеги. Раскрылись созревшие шишки, рассеивая по ветру легкокрылые семена. Под покрытыми морщинистой корой деревьями зазеленела свежая трава. Отовсюду слышалась веселая птичья разноголосица, изредка прерываемая трелями соловья или брачной песней самца-кукушки.
Извилистая тропинка уводила совершавшего утреннюю прогулку Иоганнеса все дальше и дальше в лес. Епископу хотелось хоть на время скрыться от докучливых гостей и побыть в одиночестве. Поддавшись легкомысленному весеннему настроению, монах стал тихонько напевать: