«Что-то с ним происходит, мысль пугающе крутилась в голове, не отпуская и не давая покоя, уже неделю сам не свой». Задумавшись, она не заметила Игната, стоявшего в дверях, слегка облокотившегося об дверной косяк. Завидев ее с сигаретой, он, не сказав ни слова, молча развернулся. Вика выругалась про себя, нервно затушив сигарету. Его идиотская привычка подкрадываться незаметно раздражала и выводила ее из себя. Она так и не научилась принимать его странности, распустившиеся буйным цветом в тайге. Из ванной раздался шум воды. Вика, дождавшись, пока ее отпустит приступ злости, подошла к раковине и прополоскала рот. «Надо разговорить его», подумала она, и со вздохом сполоснула лицо. Мысленно пообещав себе, что больше к сигаретам не притронется, она вытерла полотенцем руки, и, замявшись, швырнула пачку сигарет в мусорку.
Игнат с детства рос в непростых условиях. Генри, отец Игната, целыми днями пропадал в заповеднике, а когда возвращался, то единственным его отдыхом была выпивка. Матери у Игната не было, а отец воспитанием сына практически не занимался. Поэтому тот большую часть времени проводил в интернате, видясь с отцом лишь на каникулах. О матери Игнат не любил говорить, Генри же на любые ее вопросы о судьбе матери Игнатика лишь зло ругался, проклиная свою юношескую глупость. Единственное, что смогла понять Вика из отрывков скомканных фраз Игната и ругани Генри, это то, что она была индейкой, из местного племени. Когда Игнат родился, она оставила младенца на руках молодого отца, а сама перекочевала с племенем на север Скалистых гор. Вырос бы Игнат, вопреки безразличию отца, отсутствию материнской любви и жестокости интерната, таким настоящим, не всегда понятным, но добрым и умным, если бы не дружба и опека дяди Дэнни, ставшим ему вторым отцом был большой вопрос. Она улыбнулась, вспомнив, как много лет назад они с Игнатиком огородами сбегали от разбушевавшегося дяди Денни, запертого ими в его сауне. Воспоминание о голом егере с куском крапивы, бегущим за улепетывающими от него перепуганными детьми, рассмешило ее, погасив остатки злости.
***
Это он? шепотом спросила девочка, рукой отталкивая непослушные колючие стебли крапивы, противно путающиеся в волосах.
Точно он, кивнул ей мальчик, сидящий рядом на коленках, отмахиваясь от надоедливой мошки.
Ой, ну и влетит же нам, она зажала рукой рот, испуганно взглянув куда-то в сторону, где ее наверняка уже искала мать.
Не влетит, мы только посмотрим и сразу вернемся. Никто не узнает. Если ты не проболтаешься.
Девочка надула щеки, но проглотила обиду, понимая, кто здесь главный.
Отец про него такие вещи рассказывал, он тщетно пытался разглядеть сквозь щель в заборе мелькающий силуэт егеря, про которые, тебе, мелкая, лучше не знать.
Расскажи и мне, Игнатик, пожалуйста, заканючила она, теребя рукав рубашки никак не реагирующего на ее капризы Игната. Ну, расскажи, расскажи, расскажи, продолжала она упорствовать, дергая его за руку.
Наконец Игнат, устав от хныканий и приставаний, уступил ее настойчивости. Оторвавшись от забора, он развернулся к девочке лицом, примяв высокую траву. Осмотревшись по сторонам, чтобы убедиться, что никого рядом нет, Игнат наклонился к ней и поманил пальцем. Девочка придвинулась ближе, и замерла, боясь даже пошевелиться.
Он воевал, Вик, он самый настоящий солдат, только обещай мне, что никому не расскажешь, Вика торопливо закивала, я подслушал, как о нём шептался отец со своими друзьями.
И у него правда есть оружие? еле слышно спросила девочка, широко раскрыв от удивления глаза.
Шшш, зашипел на Вику Игнатик, испугавшись ее слов, тихо Вик, Игнатик закрыл ладонью ей рот, и инстинктивно покрутил головой, словно боясь, что их подслушивают. Он ведь егерь. Конечно, наиграно скучающим тоном сказал мальчик, конечно есть, у всех егерей есть оружие. У всех полицейских, егерей и охранников. Только они им не пользуются, добавил он. А винтовку он прячет где-то в доме. А по ночам, Игнат перешел на шепот, достает ее, и выходит на охоту в лес.
Заслушавшись, Вика встрепенулась от раздавшегося за забором стука топора.
Игнатик, давай уйдем отсюда, ойкнула перепуганная Вика, готовая вот-вот сорваться в плач.
Да ты успокойся, Вик, все будет хорошо, Игнат смешливо потрепал пшеничного цвета волосы на голове сморщившейся Вики, и приник к щели в заборе. Главное, на глаза ему не попасться.