И почему ты всегда на улице варишь? не зная как завести разговор, спросил он, поглаживая кота.
Ну, ты ж знаешь, дым и свежий воздух лучшие кулинары. Какими судьбами? отозвался Даниель, тщательно оттирая полотенцем кровь от пальцев, случилось чего? Даниель откинул тряпку в сторону, и кивнул в сторону стола. Садись, поедим. Голодный? Игнат кивнул и отправился к уличному умывальнику помыть руки.
Как Вика?
Хорошо, отозвался Игнат, усердно стуча носиком умывальника.
На душе полегчало от накативших, уже позабытых, таких родных запахов и звуков. Он вдруг понял, что очень соскучился по ворчанию Даниеля, обормоту коту, старой печке и умывальнику.
Чего хмурной такой? Рассказывай, сказал Даниель, расставляя тарелки.
Да не знаю еще точно, ответил Игнат, разливая уху по чашкам, что-то происходит в тайге.
Под столом Вольф громко уплетал ароматные жабры, отложив в сторону самое вкусное долгожданную печень.
Зелень бери, Даниель насыпал в свою чашку укроп, перемешанный с мелко порезанным зеленым луком, и неожиданно поймал себя на мысли, что рад появлению Игнатика. И всё. Никаких других эмоций. Одна тихая радость, и ощущение убаюкивающего спокойствия и тепла от того, что рядом сидит взъерошенный парень, который когда-то ворвался в его жизнь. Оказался на пороге его дома и сам того не понимая, вытянул Даниеля из пучины тоски и одиночества.
Лес изменился, дядя. Какие-то мелочи, детали, едва уловимые нестыковки, Игнат, задумавшись, повернул голову в сторону, монотонно водя ложкой в тарелке.
Ты есть будешь? проворчал Даниэль с набитым ртом.
Аппетитом Игнат похвастаться явно не мог. Да и не уху пришел он есть.
Послушай, дядя, Игнат откинул ложку в сторону, про нападения на овчарни знаешь? Вот. Но это не всё. Мне трудно сейчас объяснить тебе, но я кожей чувствую, что и в лесу неспокойно. Выводок оленей напуган, лисы осторожничают, носу из-за ручья не показывают, кабаны и те попрятались. Еще и отец насел, во всем винит меня, чувствует, что под задом горячо становиться, вот и мечется. Он примолк, и, плесканув в рюмку водки, хлопнул ее одним глотком. Поморщившись, он прищурился, ожидая ответа Даниэля.
Хватит тебе на отца бочку катить, тут разобраться нужно, Даниэль задумался.
Седой Джо, присмиревшим голосом, словно выдохнувшись, добавил Игнат, притих, неделю как не слышно. Забился в свою берлогу. Чует опасность в лесу. А отец не понимает этого. Сейчас у него одни овцы на уме. А я точно знаю бесполезно усиливать охрану сараев, угроза идет из тайги, вот где нужно искать. Что происходит, дядя Дэнни? Даниэль внутренне напрягся.
«Дядя. Дэнни. М-да, дело совсем плохо, если он так ко мне обращается», подумал он.
Игнат, хоть и не показывал виду, был явно в отчаянии.
«И что он молчит, старый пень. Зря я послушался Вику. Состарился дядя. Что он может подсказать мне. Десять лет из своей берлоги не выползает», подумал Игнат, собираясь уже встать из-за стола.
В тайге чужой, Игнат, или чужие. Но что-то не заладилось у него в тайге вот он и вышел на людей. Нужно понять, что происходит в лесу, а Генри пока не понимает этого. Короче, не знаю я пока, информации мало, Даниэль поднял тяжелой взгляд на Игната и тот, похолодев, пожалел о своей секундной слабости, вспомнив под его взглядом того самого дядю Дэнни, егеря национального парка, без разрешения которого не то что звери не охотились птицы не летали. Объедем заимки и осмотрим ручей. И покажешь мне места, где нашли трупы. Приготовь лошадей, Игнат, завтра с утра выдвигаемся.
Игнат кивнул, неожиданно почувствовав себя десятилетним мальчишкой, и потянулся за отброшенной ложкой.
Почему с тобой всегда так сложно, дядя? спросил Игнат с полным ртом. Сколько раз заставлял на себя обижаться, ты же мог быть со мной немного помягче, он покачал головой, зачерпнув ложку жирной ухи.
Я твоя совесть, Игнат, а с совестью всегда неприятно иметь дело. Ты ешь давай, и хватит разговоров.
***
Скучал по мне, поговаривал Даниэль, похлопывая жеребца по загривку. Тот довольно фыркал, услышав знакомый голос.
Помнит меня, Даниэль повернулся к Игнату, скрестившему руки на груди. Забавно было наблюдать за оживленным старым егерем, который вернулся в родную стихию.
Еще бы, ответил Игнат, закрывая ворота открытого загона. Он тоже постарел, дядя Дэнни, но, думаю, для спокойной поездки он еще годен, а мальчик?