Смотрите, он опять сбросится!
Лёха кое-как перекинул тело через подоконник и камнем свалился на головы собравшихся зевак.
*****
Можно ваши документы?
Я думаю, у меня их c собой нет.
ФИО?
Алексей Довлатов.
Секретарша понуро уставилась на меня, не сводя взгляда. Через месяц будет готов, бросила она, когда я уже перепрыгивал через турникеты. Я свободен.
Первый рабочий день прошел на удивление приятно. Я выпил сто грамм виски с коллегами и съел кусочек торта. Стелла мой координатор оказалась на редкость смышленой и в то же время привлекательной. Она пригласила меня на after party.
Я перешел через заторенный автомобилями и двуколками мост. Золотые лучи солнца пробивались сквозь железные балки и прогоны. Теперь, перестав быть узником, я смотрел на всё вокруг другими глазами, глазами туриста, у которого полно времени и которому всё равно, что делать. Исчез тот безнадёжный человек, что, как гнилая шлюпка, спасался от моря тоски.
Ход моих мыслей нарушил бродячий пёс один из тех, что смело тянет руки, потому как, безусловно, обладает самым убойным запахом в округе. Он хотел знать, не накину ли я ему пару монет.
Конечно, накину, в чем вопрос? сказал я. Могу дать и больше, если в том есть нужда.
Пёс встал на колени рядом и начал ползать в ногах. Он весь трясся, словно в параличе. Предложив ему сигарету, я прикурил для него.
Разве, например, доллар не лучше, чем десятицентовик? Я начал рыться в карманах.
Он посмотрел на меня почти устало.
Что мне придется за это сделать?
Я тоже закурил, вытянул ноги и медленно, словно разбирал карту местности, ответил:
Тебе нужно срочно промочить горло. А я хотел бы знать французский, итальянский, испанский и английский и, пожалуй, арабский. Будь моя воля, я бы давно снимал в Голливуде. Но тебе в это вникать не надо. Я могу дать тебе один доллар, два, десять, могу дать сто. Больше ста не дам, разве только ты готов сниматься в моём фильме? Что скажешь?
Пёс явно нервничал. Он инстинктивно встал на задние лапы, будто я предлагал ему проглотить червя.
Мистер, мне хватит и десяти рублей, сказал он. С лихвой на них нажрусь.
Слегка сгорбившись, он протянул ладонь.
Не спеши, осадил я его. Десяти рублей, говоришь? А что хорошего в десяти рублях? Что ты сможешь на это купить? Чего мелочиться? Это не по-нашенски. Почему бы тебе не купить целую бутылку этой отравы? А в придачу подстричься и побриться?
Правда, мистер, мне так много не надо.
Конечно надо. Как можешь ты так говорить? Тебе нужно много чего: еда, сон, мыло, вода, выпивка
Сто рублей вот все, что мне нужно, мистер.
Я выудил из кармана купюру и вложил в его помятую жизнью ладонь.
Бродяга так дрожал, что сторублёвка выскользнула у него из руки, и её понесло в сточную канаву. Он потянулся за ней, но я его остановил.
Пусть себе лежит, сказал я. Кто-нибудь пройдет здесь и найдет её. Пусть кому-нибудь повезет. А тебе вот еще, и протянул ещё одну сторублёвку. Держи!
Пёс напрягся, взгляд его был прикован к сторублёвке в канаве.
Можно я возьму и эту, мистер?
Конечно нет. Тогда другой её уже не сыщет.
Какой еще другой?
Просто другой человек. Все равно кто.
Я держал его за рукав.
Ладно, не дури, парень, пусть всё останется как есть, а я дам тебе двести рублей. Ты ведь не откажешься?
Стиснув зубы, бродяга вырвал руку.
Мистер, проговорил он, пятясь, вы псих. Натуральный придурок.
Не взяв с меня денег, бродячий пес помчался прочь. Не оглядываясь и лишь оставляя желтые следы на высохшем песке.
«Сейчас вернётся», подумал я и, чтобы не смущать бедолагу и не жалобить себя лишний раз в такой ранний вечер, побрёл домой в съёмную квартиру на улице Штрассе. С мыслями, что до начала следующего рабочего дня пролежу в кровати в ожидании квитанций по квартплате, чтобы как никогда с лёгкостью все их оплатить, чего не было уже давно. Тиканье часов. Звезды, проступающие на кафельном небе.
Когда я уже переходил улицу, направляясь к подъезду, как гром среди ясного неба посыпался дождь со снегом. Мужчины, все как один в фетровых шляпах, повыскакивали из служебных каров, окруженные факельной толпой с аллигаторами сжимали горло в кожаных перчатках.
Месье Зин гладко выбритый еврей ждал моего прихода на ступеньках, в нетерпении закуривая очередную сигарету.
Я думал, вы бросили? начал было я, но голос мой подрагивал безвольно, будто предвещая что-то страшное и непостижимое.