Светлана подошла довольно близко, легко развернулась и стала удаляться от него той же непринужденной, какой-то удивительно целомудренной походкой, в которой не было ни игривости, ни манерности, ни фальши Да-да, в ней не было фальши. Именно естественность, какая-то истинность и целомудрие человеческого естества так покоряли его в Светлане «Красота спасет мир». Истина и красота!.. И вот эта истина и эта красота, которые он видит перед собой, уже спасли его от тоски, одиночества и неотступных мыслей о смерти, и он счастлив, что обрел, наконец, свою истину, свою Светлану
Когда она, почти дойдя до окна, вновь обернулась к нему лицом и сделала несколько шагов, Борис метнулся ей навстречу. Они обнялись в середине комнаты. Всем своим мускулистым телом он почувствовал ее бесподобно нежную кожу, гладкую и теплую, как нагретый солнцем полированный мрамор, мягкую, как живой шелк, как то, чему нет сравнения. Его теплые ладони обхватили и ласково сжали ее тонкую талию, а горячие губы коснулись ее чуть холодноватых уст
О, женщины! Вы делаете мужчин рабами вашей красоты. О, это сладкое рабство любви В нее погружаешься, как в бездонный омут. Темнеет в глазах, помрачается ум и ты тонешь, тонешь в сладкой неге, барахтаешься, бьешься, борешься, как утопающий, обнимаешь руками упругую мягкую воду, захлебываешься нежностью, задерживаешь дыхание Наконец, его перехватывает так, что начинаешь задыхаться и, кажется, что еще чуть, и ты умрешь от недостатка воздуха или перенапряжения сил и тогда твое бездыханное тело безвольно погрузится во мрак глубины и будет мерно колыхаться в такт слабому движению придонной воды и там обретет последний покой
* * *Светлана переехала к Борису только через два месяца после свадьбы. Ради Бориса она оставила все: родной город, престижную работу, родителей, родственников, подруг Чтобы оказаться в чужом, незнакомом городе, в чужой семье
Через год у них родился Василек. Мама Бориса, как это часто бывает, увидела в Светлане молодую соперницу, отнявшую у нее единственного сына. Началась затяжная позиционная война с внутренним врагом. Бои в основном проходили у него за спиной, пока он был на работе. В его присутствии мать бросалась помогать Светлане, подчеркнуто заботилась о Васильке Наедине Светлана иногда рассказывала Борису, как ей тяжело со свекровью, как та притворяется при нем и как враждебна к ней за его спиной Борис пытался быть объективным: он защищал одну женщину перед другой, а потому ему доставалось от обеих.
Отец Бориса старался держаться в стороне от женских дрязг, но, если Борис по-мужски просил его урезонить мать, тот раздражался, отвечал резко и оставался на стороне жены. В общем, большая семья быстро поделилась на две малых, и Борис со Светланой стали питаться отдельно от родителей, купили свой холодильник Однако битва, в которой не могло быть победителей, продолжалась по бытовым законам жанра, раздирая душу всем ее участникам.
Временами Борису казалось, что его распинают на кресте две любимых женщины, причем каждая вбивает в его раскинутые руки свой гвоздь. Одну женщину он любил по сыновнему долгу, а другую
Первые несколько лет, когда он заставал Светлану сидящей в их комнате на диванчике, он часто вставал перед ней на колени, крепко обнимал руками за бедра, утыкал лицо в ее обнаженные колени и надолго замирал. Она смеялась, пыталась осторожно освободиться и просила его встать, а он молчал и только сильнее прижимался лицом к ее ногам. Когда Светлана спрашивала, зачем он это делает, Борис отмалчивался. Однажды, уже лет через пять после свадьбы, он написал ей письмо, которое озаглавил коротко: «Тебе». На желтоватом нелинованном листке бумаги некрасивым мужским почерком было написано:
«Ты спрашиваешь, о чем я думаю, стоя на коленях и уткнувшись лицом в твои обнаженные ноги? О чем, о чем Бог ты мой, да о чем же?..
На щеках прохладная нега твоей кожи, которую шершаво ласкают мои ресницы. Нет воздуху утонувшему в сладостном омуте нежной впадинки сомкнутых ног, но я прижимаюсь к ним и обнимаю, обнимаю все крепче и крепче Дышу тобой. Жадно. Ненасытно. Как утопающий. Захлебываясь и задыхаясь. Стараюсь вобрать в себя всю, всю без остатка, и слиться навеки, иль на мгновение, в одно целое, раствориться и исчезнуть на последней, самой высокой ноте этого несбыточного блаженства
В том мука моя и счастье: страдать от этого невыполнимого желания, испытывать наслаждение от его призрачного воплощения, пропадать без тебя, мутиться рассудком от первого после разлуки поцелуя, быть вместе и все же неслиянно поврозь и до сумасшествия бояться потерять, потерять навсегда, безнадежно и безвозвратно