Долгими мучительными вечерами, страдая от разлуки и одиночества, чтобы не пугать Светлану своими тяжелыми думами в письмах, Борис делал редкие записи в дневник. «Ты отняла у меня мечту о смерти. Ты лишила меня желания умереть, уйти, исчезнуть. Я потерял тягу к печальному одиночеству. Все это ты забрала у меня, заменив собой. Все мое желание жить в тебе. Вся моя любовь к жизни в тебе. Все мое приятие мира в тебе. У меня была цель смерть. Все пути ведут к ней, и я не особенно выбирал. Теперь старой цели нет. А новая жизнь требует выбора пути, и я не знаю и не вижу его. Но у меня есть ты». «Ты самая лучшая, самая хорошая. Но я проклят и обречен. Даже тебе я не верю». «Почему мысль о тебе вместе с радостью доставляет мне и страдание?» «Ты меня никогда до конца не понимала и теперь не понимаешь. Ну кто я для тебя? Беспомощный, неприспособленный к жизни чудак. Иногда милый, иногда невыносимый. Неприкаянный скиталец по жизни. Взрослый ребенок, которого любят, как щенка или котенка, и потеря которого будет, быть может, болезненной, но вполне переносимой. Ты же для меня всё. Больше у меня никого нет: ни друзей, ни родных. Потеряй я тебя, мне останется только одно: просить себе смерти».
Иногда он присылал ей из Москвы письма со странными стихами:
Тяжелой поступью стату́и командора
или нечувственным движением теней
вступала смерть. Неузнаваемо. Нескоро.
Мертвея мертвых всех и всех живых живей
Без ужаса, без радости, без страха
я пребывал, мертвее всех живых,
в ее руках невидимого мрака,
в ее глазах бездоннее твоих
Я воскресал. Вернее, возвращался,
сознанием коснувшись до черты,
и узнавал свой путь, он продолжался,
на нем встречались снова я и ты.
В который раз: миг встречи и разлука.
Взахлеб вдохнуть и снова в пустоту,
Прыжок глубокий в душащую муку,
Как в призывающую бездной черноту
Муку и пустоту разрывали редкие встречи. Однажды Борис приехал к ней в Киев в неурочное время, без предупреждения. Купил на вокзале с рук у какого-то спортсмена билет на проходящий поезд, который привез его на вокзал в четыре часа утра. Борис полтора часа промаялся в зале ожидания, дожидаясь, пока начнут ходить автобусы, и поехал к Свете. Поднялся на лифте на восьмой этаж, вышел на лестничную площадку А дальше что? Будить людей в выходной день в шесть утра? «Здрасьте». И услышать или прочесть в глазах недружелюбный ответ или даже вопрос? Он решил еще подождать часок-другой. Переминался с ноги на ногу на лестничной площадке, уныло подпирал стены и тосковал. Несколько раз подходил к двери, собираясь позвонить, но так и не решился. Наконец за заветной дверью послышалось какое-то движение, звякнул замок, дверь открылась и из нее вышла Светлана. Она была в светлом зеленом платье, удивительно подходящем к ее стройной фигуре, и не сразу его заметила, совсем не ожидая увидеть здесь в это время. У Бориса даже перехватило дыхание при виде ее. Он незаметно подошел ближе. Она наконец увидела его, тихо ойкнула, прильнула к нему, обвив нежными руками шею, и прошептала едва слышно: «Как хорошо, что ты приехал» А у самой подогнулись ноги Борис удержал ее, и так они стояли, блаженно обнявшись, забыв о времени
О, это краткое счастье быть вместе Это блаженное мгновение соединения двух половинок одного тела, рассеченного когда-то чьей-то жестокой рукой. За что? Зачем? Услышав как-то миф об андрогине, Борис был поражен в самое сердце. Несмотря на весь свой воспитанный советской пропагандой атеизм и вбитый в его студенческую голову диалектический материализм, он сердцем чувствовал какую-то неясную правду в рассказе об этом странном, некогда едином и потому могущественном существе, которое завистливые боги Олимпа, испугавшись, разделили на мужчину и женщину и тем обрекли каждого на мучительные поиски ради восполнения своей утраченной полноты. Как трагична жизнь! Как много в ней страдания, душевной муки, которые подстерегают человека на каждом шагу Если о них думать. Борис думал и страдал.
* * *Светлана думала о счастье. Она видела, что Борис человек со сложным характером, изуверившийся, сомневающийся. Она старалась исподволь убедить его, что любовь существует, что она преображает человека, его жизнь, отношение к миру и людям Она хотела и боялась ему открыться. Природная сдержанность и скрытность, целомудрие и женское чутье подсказывали, что ей нельзя всего говорить Борису прямо, раскрывать себя всю без остатка, всю свою обреченную любовь к нему. Поэтому она только приводила в пример других женщин, любивших так же обреченно, как и она. Светлана часто вспоминала декабристку Александрину Муравьеву, молодую светскую красавицу, которая в возрасте двадцати двух лет ради любимого мужа отреклась от дворянства и всех прав и уехала за ним в Сибирь, оставив свекрови троих малолетних детей. Там в Сибири она стала ангелом хранителем для всех заключенных, похоронила родившуюся на поселении дочку, и сама умерла на двадцать восьмом году жизни. Ее любовь к мужу была так сильна, что она, будучи глубоко верующей, говорила, что мужа любит больше, чем Бога. Почему-то на последнем утверждении Светлана делала особое ударение, хотя Борис не замечал в ней какой-то религиозности.