Алиса просит:
Всё, всё, Сергей, пойдем искупаемся, остынем
Сергей тяжело переживал возвращение к прозе жизни. «Но не насиловать же ее, черт возьми? Зачем портить такую ночь?» решает он и послушно идет к воде.
Алиса плыла по «лунной дорожке» тихо, осторожно, стараясь не нарушать сказочной картинки. «Почему здесь так хорошо? думала она, уплывая все дальше от берега. Может это морской воздух делает людей лучше и добрее?» Она была почти уверена в этой чудотворной силе воздуха и воды.
Достаточно было Алисе ощутить на себе сильные, и в тоже время нежные морские объятия, вдохнуть свежий, пахнущий арбузом воздух моря, как энергия мощными потоками начинала вливаться в нее. И тогда, не чувствуя усталости, Алиса плывет как можно дальше от берега, и неудержимая, животная радость переполняет ее душу. Она счастлива в этих необъятных морских просторах; она счастлива от острого страха перед глубокой бездной, из черноты которой, возможно, смотрят на нее чьи-то злые хищные глаза. И нахлынувшее необъяснимое счастье выталкивало из ее горла первобытный крик. И уже не в силах сдержать распирающий восторг, кричит она на разные голоса, пугая морских обитателей. А, наоравшись вдоволь, плывет к берегу и валится в изнеможении на прибрежные камни.
Это ли не счастье? Хотя, как известно, кто-то любит арбуз, а кто-то свиной хрящик. И еще известно, что жизнь штука полосатая, и за светлой полосой неотвратимо грядет полоска потемнее.
Проснулась Алька одна. Лена с раннего утра упорхнула на горную экскурсию, оставив записку, что будет поздно. «Вот и славно, трам-пам-пам Зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен», обрадовалась Алиса неожиданному одиночеству. Она распахнула большие, в полстены окна, взяла горсть шоколадных конфет и книжку про большую чистую любовь и приготовилась наслаждаться жизнью.
Ласковые прикосновения теплого бриза были так приятны, что обнаженное тело медленно покрывалось мурашками. С моря доносился успокаивающий шепот прибоя: «Все будет хорошо, хорошо, хорошо» Алиса растворялась в эротической неге и блаженстве Пальцы легонько прошлись по теплой коже. Живот напрягся. Рука плавно скользнула вверх, на грудь, прошлась круговыми движениями по розовым соскам. Соски затвердели и стали отзывчивы к ласкам А море шептало. Ветер ласкал. Алиса наслаждалась собой. Согнутые в коленях загорелые ноги напоминают крылья бабочки, присевшей на цветок. Пальцы оставили в покое грудь и перешли к самой эрогенной зоне.
Беспомощной рыбкой трепыхалась она в крепких сетях подступающего оргазма. Где-то совсем рядом раздаются голоса, но Алиса не слышит их. Она вся сконцентрировалась на кончиках ласкающих ее пальцев. И вот сладостно-мучительная волна обожгла, захлестнула и накрыла с головой. Тело выгнулось в истоме, страстный шепот-стон удовлетворенной плоти замер на покрасневших губах.
Придя в себя, Алиса мечтательно посмотрела в потолок и подумала с легким сожалением: «Хорошо-то хорошо, но хотелось бы уже вдвоем с любимым парить в экстазе» А любимый даже не маячил на горизонте, и уж тем более не ожидал ее, нетерпеливо выхаживая по горизонту со словами: «Элис, дорогая, ну, сколько можно ждать?! Пора уже со мной любовью заниматься» Вся беда в том, что Алька стала чересчур разборчивой, она копалась в мужчинах как в несвежем белье, и в каждом находила своё пятнышко, свой обязательный изъян, который не позволял ей влюбиться до сумасшествия, до лихорадки, до желания утонуть в омуте любви и страсти. Время шло-шло, а герой, который избавит ее от одиночества всё не шёл и не шёл.
Отдых на море подходил к концу. В последний раз подруги зашли в кафе полакомиться чем-нибудь кондитерским. Никаких предчувствий, разумеется, не возникало. Купили по песочной «корзинке» с большими кремовыми цветами и, осторожно впиваясь зубами в хрупкую конструкцию, поспешили выйти из кафе, еще не успевшего превратиться в полутемный, оглушенный децибелами ночной клуб.
Но не успели у дверей их схватили за руки, довольно грубо и бесцеремонно. Дерзкая Алиса резко обернулась, готовая дать отпор по принципу: «Кто к нам с мечом придет тот в «забрало» и получит».
Чо такое?! возмущенно начала она. И осеклась на нее в упор смотрели тупые, стеклянно-оловянные глаза. Ни намека на улыбку, ни намека на ухаживание и желание познакомиться не было в лице невысокого жилистого мужчины лет тридцати.
Зашли назад, приказал он, еле разжимая зубы.