Валериан Иванович Златорунский, выпускник Казанской дух[овной] академии, старый холостяк под 40 лет.10 Имел непонятную странность: позволял ученикам обращаться с ним за «панибрата»: они иногда рылись у него во внутренних карманах сюртука, доставали оттуда разные бумажки, просматривали их, а он стоял и блаженно улыбался. В великом посте вдруг среди мёртвой тишины во время уроков раздаётся «Покаяния» это в его классе. Говорили ему, что этого делать нельзя, но он был во власти учеников. Любил присутствовать на земских съездах. Был кумиром моей квартирной хозяйки Марии Михайловны Евграфовой, вдовы священника, которая берегла его от всяких мирских соблазнов, особенно от увлечения женщинами, про себя же она говорила, что никогда не любила покойного мужа, хотя имела двух сыновей. В. И. преподавал историю, и, когда праздновали 300-летие Романовых, произносил в Гоголевской аудитории речь. Он был ещё секретарём пед[агогического] совета. Снимал отдельный дом и жил «анахоретом». Хозяйство вела у него какая-то татарка, за которой строго следила М. М. Евграфова.
Сергей Иванович Шиляев, выпускник Казанского университета, возрастом в тридцать лет, преподавал естествознание и заведовал библиотекой. Был печоринского склада.11 Говорили, что в бытность студентом «грешил» с какой-то казанской купчихой и его преследовал какой-то рок. Именно это делало его в глазах женщин привлекательным, как ещё А. С. Пушкин отмечал о женщинах и вообще во всех людях, что «все мы похожи на прародительницу Еву, запретный плод нам подавай, а без него нам рай не в рай». Он, конечно, жуировал и был опасным поклонником даже некоторых неустоявшихся, совсем ещё молодых сердец. В начале войны был вызван на кавказский фронт.
Анатолий Константинович Крюков, не сдавший ещё гос[ударственных] экзаменов в Казанском ун[иверсите]-те, допущенный к преподаванию вёл занятия по физике и частично по математике. Отличался резкими движениями: с шумом входил в класс, со стуком бросал портфель на кафедру. Ему было лет 27-28, был женат. Увлекался картёжной игрой. Склонен был к жизни на широкую ногу, но в карты проигрывал свой небольшой заработок. В квартире у него было голо. Жена была где-то на задах его жизни.