В шесть часов вечера в комнату Андрея и Любы постучались. Это была подруга Любы, Надежда Абрамовна. После двадцатиминутного перешептывания в углу на диване, в процессе которого Андрей Степанович молча лежал на кровати, в другом углу комнаты, с закрытыми глазами, и спал или делал вид, что спит, подруга Любы вышла, озираясь на лежащего с загадочным выражением лица, словно она увидела святого.
Стоны за стенкой возобновились, и жене показалось, что это не ее муж готовится к смерти, а соседка, которой исполнилось семьдесят четыре, ее родственница. Арина, чьи стоны они слышали почти каждый день и ночь, болела ногами проклятая подагра большого пальца левой ноги совсем замучила ее. Соседям было жаль одинокую соседку, и они навещали ее, из жалости к мучениям женщины они помогали ей, ходили за покупками. Но стоило им уйти, и в коридоре наставала тишина, стоны замолкали, и вновь возобновлялись, когда кто-нибудь ходил по коридору.
На следующий день, после того, как весть о вещем сне распространилась до самых темных и одиноких уголков коммунальной квартиры и пропитала все немногочисленные квадратные метры этого убого жилища, где ремонт уже сами жители забыли, когда делали, в комнату Андрея Степановича постучали дважды. По голосам Люба поняла, что это их друзья, супруги Гордиенко, Федор и Людмила.
Супруги сели за круглый стол, стоящий посередине комнаты, и, развернув стулья к кровати, где лежал умирающий, с не скрывающим любопытством паломников и чистотой веры уставились на Андрея Степановича.
Тебе действительно приснился этот сон? осторожно спросил Федор Александрович, хотя он не сомневался в новости, которую передала ему жена, узнавшая, в свою очередь, об этом от Надежды Абрамовны.
Андрей Степанович выпучил губы и нахмурил брови, его взгляд буравил серый потолок, где местами паутинкой нарисовались трещины.
Жена Федора облизывала губы, покусывая их, и с нарастающим интересом поглядывала то на мужа, то на Андрея Степановича.
Вместо Андрея Степановича заговорила его жена.
Сон приснился в ночь после его дня рождения.
Андрей Степанович вынул руки из-под одеяла и опустил их на грудь.
Даже болезнь отступила, осторожно добавила Люба.
Это правда?! удивился Федор Александрович. Такое случается раз на сто тысяч. Ты видел, как ты умер?
Нет, но я почувствовал начал Андрей Степанович неуверенно.
Что, что ты почувствовал? с нетерпением спросила Людмила.
Не знаю, это было необычно, что-то легкое, ответил, задумавшись. Андрей Степанович. Какое-то сияние, добавил он после минутной паузы.
Это знак Господа, сказала неуверенно Люда, вынимая из своей сумочки небольшую книжечку. И, разворачивая ее золотым крестом, изображенном на титульной стороне, к лежащему, произнесла твердым голосом: Это библия. Здесь об этом сказано. Это Господь. Он знает о нас, о наших земных муках, он все видит.
Мы с женой, сказал Федор Александрович, пенсионер и бывший инженер-строитель, думаем, что Он послал тебе этот сон.
И это неслучайно, добавила Людмила, наклонившись к Любе, словно ей одной она хотела поведать свое открытие, которое ей пришло прошлой ночью. Ваш муж, Люба, наш проводник.
Что за проводник? с пренебрежительным удивлением спросил Андрей Степанович.
Проводник между нами и Богом, пояснила Людмила.
Что за возмутился умирающий.
Зря не веришь, настаивала женщина.
За каких-нибудь три года, которые она с мужем начала верить в Бога, когда поняла, что выше него нет никого, и все земные и семейные жалобы лишь он один может понять и выслушать, она завербовала в веру сто шесть человек и этим гордилась. Из всех ее близких знакомых лишь Андрей Степанович и Борис Петрович сопротивлялись, а точнее говоря, они прости не обращали на нее и ее витиеватые фразы внимания. Возможно, это из-за того, что они были увлечены игрой в шахматы, когда Людмила пыталась им объяснить смысл их существования. А когда они не играли, то спасаясь от ее сладких и загадочных фраз, они сбегали с общей кухни или коридора в свои комнаты, захлопывая перед оратором дверь. Но с появлением одышки, которая нагло входила в грудь Андрея Степановича, и мучила его по ночам, не давая покоя и днем, и появление сердечных болей, он понемногу одним ухом и одним глазом, начал прислушиваться к этой странной женщине.
Бог, говоришь, навестил меня? переспросил Андрей Степанович, все еще прожевывая медленно ее слова.