Давай свою загадку, потребовал ректор. Решу на спор за три минуты.
Загадка: расшифруйте «одтчпшсвдд».
Через три минуты я поняла, что ректор спор проиграл.
Мы торжественно внесли кастрюлю.
Прибыл десерт, объявила мама.
Ей предстояло перелить его в фарфоровый сосуд, но она не успела сделать этого. Отец выхватил кастрюлю из рук Гали и надел ее на голову ректору. Тот никак не прореагировал на подобное обращение. Он сидел неподвижно во главе стола и облизывал языком стекающую с головы пенистую жидкость. Он проиграл в споре с отцом, поэтому и не врезал. Отец осторожно, чтобы не запачкаться, схватил ректора за воротник и потащил в ванную. Наполнив ее, он окунул ректора в горячую воду, замочив его до пояса. А затем ректор сам залез в ванную и смыл остатки мусcа. Увидев, что я наблюдаю за ним, он пообещал, что завтра даст мне сесть за руль его новой машины.
Но у меня нет прав, и вообще я не умею водить.
Не важно, будешь учиться ездить за городом.
И я поняла, что это также было условием платы за проигрыш
* * *Галя позвонила на следующее утро.
Отец еще жив, но тебе лучше приехать как можно скорее. Во время операции у него остановилось сердце. Но сейчас его вывели из состояния клинической смерти. Выезжай сегодня вечером. Он хотел увидеть тебя до того, как умрет. Хотел что-то сказать именно тебе.
Медлить было нельзя. Именно с отцом были связаны наши семейные тайны. Никто из нас так и не узнал подробности его биографии. В последние годы в средствах массовой информации Нижнего Новгородаего представляли как ученого-астронома с мировым именем.
Но мы точно знали, что во время войны отец был связан с советской разведкой. Знали из обрывков фраз, случайно оброненных им, из собственных наблюдений за его энциклопедической памятью. Он говорил на нескольких языках, но ничего не рассказывал нам о том, при каких обстоятельствах выучил их. У отца был паталогический интерес к государству Андорра. Он знал каждую улицу, каждый дом, он мог описать каждый куст. И при этом уверял нас, что эти знания всего лишь следствие его интереса к географии. Вообще отец был личностью загадочной. И трудно было провести грань между фантазией и реальностью в его рассказах.
Перед войной отец учился в МГУ в очной аспирантуре у академика Отто Шмидта, знаменитого исследователя Памира и покорителя ледников Арктики, выдающегося астронома, геофизика, математика.
В 1933 ем для проверки возможности плаванья по Ледовитому океану была отправлена научная экспедиция во главе с Отто Шмидтом на пароходе «Челюскин». Путь кораблю прокладывали два ледохода. После их поломки «Челюскин» продолжил путь один. Но натиск дрейфующих льдов не позволил ему выйти в Тихий океан.
Лёд разорвал борт, и через два часа «Челюскин затонул».
За это время команда корабля успела выгрузить на лёд заранее подготовленный запас. На льдине оказались 104 человека, в том числе 10 женщин и двое маленьких детей (часть экспедиции зимовщиков с семьями и детьми планировалось высадить на острове Врангеля).
Корабль затонул в той части Арктического океана, куда в зимнее время не добирались ни ледоколы, ни самолёты.
Шмидт организовал построение лагеря и аэродрома. По вечерам он читал лекции, в том числе об учении Зигмунда Фрейда и о шедеврах русской и зарубежной литературы.
Челюскинская эпопея потрясла весь мир, и Отто Шмидт стал всемирно знаменит. За рубежом писали, что имя Отто Шмидта начертано в золотой книге науки. А его приключения в стиле Жюля Верна приобрели широкую известность. К тому времени, когда на льдину смогли прибыть спасатели, состояние здоровье Шмидта было серьёзно подорвано. Его на носилках несли к самолёту, который доставил учёного в госпиталь на Аляску. В США Отто Шмидта посетил президент Рузвельт. А мой отец так описывает их первую встречу.
Отец познакомился с академиком Шмидтом очно, когда тот лежал в клинике. До этого между ними была переписка. Свидания с академиком были запрещены врачами, но Отто Юльевич попросил разрешения на 10-и минутный разговор с моим отцом.
«Войдя в палату, я увидел лежащего на больничной койке человека с высоким лбом, живыми пытливыми глазами, с благородной осанкой и густой чёрной, слегка седеющей бородой. Нетрудно было узнать в нём портрет хорошо известного всему миру легендарного командира челюскинцев.
Отто Юльевич встретил меня очень приветливо. Разговор быстро перешёл на обсуждение механизма захвата Солнцем космической пыли. Великий учёный так поразил меня своей обаятельностью, красотой и логикой мыслей, что я не заметил, как промелькнули 40 минут. И только внезапная бледность на лице Отто Юльевича и знаки сестёр напомнили мне о давно перерасходованном регламенте».