Когда трое парней и девушка пришли на озеро, разогретые спиртным парни откровенно сказали Тане чего они от нее хотят.
Она сначала восприняла это как шутку. Потом попыталась уйти, вырваться. Потом просила помощи у Сергея Она не знала, что он поселился у братьев, так как познакомился с ними в колонии, где отбывал срок за групповое изнасилования.
Татьяна сопротивлялась из всех сил, но вырваться ей не удалось.
Уже потом, когда она истерзанная и избитая лежала на песке, парни подумали о том, как скрыть следы преступления.
Решение пришло сразу, и Татьяну затащили в озеро и держали под водой до тех пор, пока она не перестала дергаться.
Потом вытащили и стали думать, куда спрятать труп.
Однако, убийцы они были не опытные. Пока они топтались на берегу, перебирая в пьяных головах разные варианты, девушка ожила. Изо рта у нее пошла вода и она, не сумев сдержать стон, повернулась на бок.
Черт! Всполошились парни. Что же с ней делать?
Не убивайте меня, прошептала девушка. Я никому не скажу.
Ну да. А как объяснишь, что в таком виде?
Я скажу, что напали трое неизвестных. Я их не разглядела в темноте.
Так тебе и поверят. Сразу на нас подумают, тем более что мы судимые как раз по этой статье
И несчастную девушку потащили к Оке. Там крепко-накрепко привязав к ее одежде тяжелые камни и крупные железки, которые нашли на берегу, затащили на глубину, на стремнину и там отпустили.
Никогда не нашли бы на дне полноводной Оки несчастную утопленницу, но Сергей с той ночи навсегда потерял покой.
Добровольно явившись в милицию, он сам, подробнейшим образом написал все, что произошло в тот роковой день и вечер. А на вопрос, почему он сознался, хотя его никто пока не обвинял, ответил просто:
Она ко мне каждую ночь приходит. Ничего не говорит, только смотрит. Я жить боюсь.
Убийцы Татьяны были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Психиатры сочли, что Сергей психически нормален и способен отвечать за свои поступки. Однако, в суде он признавался, что ему теперь уже и днем кажется, что молчаливый признак Татьяны постоянно и безмолвно сидит рядом с ним на скамье
У любви не названа цена
В ней только жизнь одна, жизнь одна
В нашей культуре считается правильным, когда родители живут ради своих детей. Правильным настолько, что даже продавцы на рынке, настойчиво предлагая свой товар, внушают быстрой скороговоркой: купите, это так подойдет вашим детям (внукам, племянникам, невесткам). Складывается даже впечатление, что приобретать что-то для себя (вообще делать что-то для себя) как бы неприлично. А вот для детей это святое.
Может быть мать Марии и не была образцовой матерью. Да и как быть образцовой, если поднимаешь дочь в одиночку и большую часть дня проводишь на работе? Деньги надо зарабатывать на питание, на одежду, на покупку хотя бы самых необходимых вещей
Когда девчонка вошла в подростковый возраст, с присущим ему отрицанием всех и всяческих авторитетов, стало совсем трудно. Дочь отстаивала самостоятельность. А на замечания матери кричала: «На себя посмотри! Хочешь, чтобы и я так жила?»
Возражать было нечего. Оставалось только смириться, ждать, работать Теперь деньги были нужны больше, чем прежде дочери требовались наряды.
В тот вечер у матери в гостях был кавалер. Не слишком завидный (где же искать завидного?), но добрый, работящий И, главное, в его присутствии можно было не думать об одиночестве и о том, что жизнь не удалась. В конце концов 35 лет это еще не старость.
Беда случилась, когда Мария вернулась домой. Она привыкла считать мать своей собственностью и, увидев на своей кухне, на своем привычном месте чужого человека, который сидел тут как хозяин, она словно бы потеряла разум.
Была дикая сцена. Когда все закончилось, на полу лежал труп, а Мария, отбросив окровавленный нож, тихо тряслась в углу. Из разъяренной фурии она превратилась в испуганную девчонку. Что теперь ей предстоит: тюрьма, срок за убийство Когда она выйдет на свободу, ей будет почти столько же лет, сколько сейчас матери. Старуха!
Мама, я беременна, тихо сказала она.
И эта фраза оказалась решающей. Мать взяла убийство на себя.
Обмануть следователя оказалось нетрудно. Обе женщины были одинаково испачканы кровью, на ноже нашлись отпечатки пальцев обеих. Но мать твердо признавала вину, а дочь робко ей поддакивала.