Где-то в тайнике, за обоями, ещё оставался запас нитроглицерина. На всякий случай, Фред аккуратно достал связанные колбы со взрывоопасной жидкостью и обвязал ими туловище. Сверху накинул жилет. Нашёл аптечку, зубами вскрыл пачку бинтов.
Усевшись в углу за креслом, Фред отдышался, пока перевязывал себе руку. В какой-то степени, он был рад. Наконец-то прозвенел его колокол. Мир, который был ему враждебен, но мучил до последнего вон и он! Пришёл за ним. Постучал в его серую унылую жизнь. Никчёмную жизнь, протекающую в ожидании конца. И не важно, кого этот мир послал: полицию, ФБР, ангела смерти или самого Дьявола лично.
Однако, Фреду не хотелось умирать. Если бы мир хотел его убить, он бы давно это сделал шансов была тьма. Фредерик ждал. Самой мучительной пыткой для него теперь стало ожидание. Хуже китайской пытки водой.
Ничего не происходило. Час и два, и три, в квартире не появлялась даже Стоунер.
«Ясно. Мачеха у них. Что ж. Играть, так играть». В ладони по-прежнему щипало. Рана грозила загноиться. Фредди вспомнил ощущение, испытанное в ту долю секунды, когда он попытался ударить незнакомца. Будто нож сам по себе скользнул против его воли назад. Он не помнил, чтобы кончик лезвия даже приблизился к зелёному плащу.
Миновал час. Фред заснул, с оружием на груди. Ему снились заснеженные горы и извилистые реки, утопающие в тёплой зелени лесов. Поля, покрытые цветами, холодные и глубокие озёра, скрытые в сумрачной глубине чащи, дикие пустыни и прекрасные сияющие города. Солнечный блеск морей. Тепло любовных ласк. И смех, смех детский смех.
«Я счастлив?» спросил кто-то его устами, его голосом. «Посмотри на меня и скажи, я счастлив? Потому что сам я не знаю».
«Ха́мари. Ха́мари кон су».
Под высоким расписным потолком ресторана сверкала огромная люстра. На стенах висели гобелены, изображавшие ангелов, играющих на арфах и свирелях, обнажённых нимф, купающихся в озере, античных богов и библейские сюжеты. Почти каждую стену украшал символ какой-либо религии распятия, полумесяцы, звёзды Давида, индуистские знаки «Ом» и многие другие. Всё это разнообразие не смешивалось, поделённое на сектора. В каждом секторе правили свои акустика, освещение и тона. На столиках, покрытых нежно-кремовыми скатертями, стояли небольшие цветочные вазы. Приглушённый свет, ароматические свечи и, конечно, божественная музыка, дополняли атмосферу.
В самом центре оркестра играла на арфе молодая женщина лет тридцати, с приятным молочно-шоколадным оттенком кожи и вьющимися длинными волосами цвета морёного дуба. Волосы были украшены обручем с крылышками. Сама арфистка с наслаждением прикрыла веки больших карих глаз, плавно перебирая струны. В центре зала между античными колоннами сидел одинокий посетитель в зелёном плаще. Он нервно постукивал железной зажигалкой по столу, то и дело глядя на арфистку исподлобья. Арфистка резко открыла глаза. Нахмурилась, но не перестала играть. Она качнула головой в сторону. Посетитель кивнул.
Через пятнадцать минут они встретились у чёрного входа, возле таблички «Не курить».
Есть новости? спросила она, поправив тонкую шаль, укрывавшую голые плечи от прохладного ветра. Оба говорили быстро.
Уверен на сто процентов.
Тот наркоша?
Он не наркоша.
О, Демиурге! Я думала, хоть кто-то поприличнее.
Я его прочитал. Это он.
Ты задавал вопросы?
Не хватило времени. Кажется, я спугнул его.
Марк, Марк, покачала она головой, словно учительница, когда любимый ученик допустил грубую ошибку. Что ты сделал?
Положил ему пальцы на виски, затем
Марк, зачем? Не удивительно, что он испугался. Они в Сата пугливые! Я же тебе говорила. Надо было подготовить его, плавно, постепенно. Сколько ты выслеживал?
Два месяца. Но теперь никаких сомнений.
Слушай, она подошла поближе и коснулась нежной рукой его грубого плаща. Теперь ты справишься сам.
Если он не окажется в лечебнице раньше.
Марк, она поцеловала его. Я верю в тебя.
Не хотелось бы упустить шанс.
И не упусти! Я возвращаюсь к А́ртэуму.
Пожалуйста, только не сейчас.
Я нужна
Если ты не поможешь.
Ох, Кайрил.
Эрмерия!
Оба резко замолчали. Тревожно огляделись. Посмотрели друг другу в глаза, как провинившиеся дети, и мысленно дали друг другу понять: «этого не было».