И Анфимий остро вспомнил вдруг, как год тому княжич вдруг показал свой норов.
Они тогда как раз читали Книгу Бытия, и закончили описание Всемирного потопа, когда княжич, то и дело морщившийся, словно от какой-то неприятной или навязчивой мысли, вдруг сказал:
Наставниче (Анфимий никак не мог добиться от Всеслава обращения «отче» княжич каждый раз упрямо повторял, что его отца зовут Брячислав, а не Анфимий), дозволь спросить? и после молчаливого разрешения пресвитера спросил. А зачем он их утопил?
Не он, а Господь, строго поправил пресвитер, хмурясь. Как это зачем?! Ты же сам читал!
Нет, это я понял Всеслав, однако же, упрямо мотнул головой. Но всё ж
Что? Анфимий, как мог, умерил гнев.
Почему всех?!
Нууу протянул пресвитер, лихорадочно пытаясь отыскать ответ. Ну и вопросики у этого дитяти! И тут же обругал себя в книгу загляни, дурило! А ну, глянь, что там про то написано!
Всеслав немедленно склонил голову к книге:
И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.
Княжич смолк, ошалело мотнул головой и снова вопросительно посмотрел на Анфимия.
Что, опять не понял? вновь построжел пресвитер. Все мысли и помышления сердца их были зло ВО ВСЯКОЕ ВРЕМЯ. Вот за это и покарал господь
Всех? переспросил Всеслав ошеломлённо.
Да, всех, кивнул пресвитер. Опричь Ноя и его семьи. Они были праведники.
А остальные
А остальные были грешники.
Что, и дети? неверяще спросил княжич. И младени несмышлёные? Они ж тоже погибли в потопе. И скоты, и гады, и птицы Их-то ЗА ЧТО?
Анфимий онемел. Он не знал, что ответить.
Не знал.
А Всеслав, меж тем, отложил писало и, подняв голову, сказал:
Я переписал, наставниче.
Ладно, мягко ответил Анфимий. Отдохни пока.
Да.
Тогда он так и не смог ответить княжичу, который своими словами смог посеять в нём сомнение (нет, нет! не смог! не может ребёнок такого!) в вере. И потом, когда урок закончился, и княжич вместе с холопом ушёл обратно в детинец, он, Анфимий долго молился, упрашивал господа наставить его на путь истинный, и внушить ему, как правильно ответить дитяти, как не отворотить его от лика господня.
Впрочем, на следующий день Всеслав уже не повторил своего вопроса, и он, Анфимий, вздохнул с облегчением, посчитав вопрос княжича за мгновенный каприз, о коем забывают на другой день. Недостойна была та радость, но он, пресвитер, ничего не мог тогда с собой поделать. В конце концов, может, такова и была божья воля, о которой он умолял ночью чтобы княжич забыл о том, что спрашивал.
И потом, когда они читали главу об истреблении Содома и Гоморры, как он боялся, что княжич снова спросит о том же. Но Всеслав смолчал, хотя и опять морщился во время чтения. Видимо, понял уже тогда, что ответа не будет, что он, Анфимий, не сможет ему ответить.
И не захотел унижать учителя.
А может и не так, тут же возразил себе пресвитер. Может, он теперь просто презирает меня.
А Всеслав вдруг спросил, не поднимая головы:
Наставниче, дозволь спросить?
Сердце захолонуло. Как тогда! Опять, как тогда! Что же он спросит теперь?!
Спрашивай, чадо.
А какая вера самая правильная?
Ты чего, чадо? изумился Анфимий. Наша, конечно. Православная!
Значит, избранный народ это мы, русь?
Почему? непонимающе спросил Анфимий. С чего ты взял?
Ну как с чего? в свою очередь удивился Всеслав. Ведь мы же сами возжелали стать христианами, ты это мне сам говорил. Князь Владимир Святославич, мой прадед, он же даже воевал с Царьградом, чтобы окреститься! Ведь так! Значит, господь должен любить нас больше, чем остальных
Ты не прав, сыне, покачал головой пресвитер и привычно усмехнулся, видя, как Всеслав привычно же дёрнулся, но смолчал на обращение «сыне». «Избранный народ» означает совсем не то, что ты подумал. Оно значит, народ был избран господом, чтобы в нём родился человек, сын божий, пророк, который смертью своей искупит грехи всех людей.