Б.: Но могло быть и так, что мы бы все равно скатились в то состояние, чем бы оно ни было, которое изначально заставило нас сотворить эго.
Кр.: Подождите. Не получилось ли так, что энергия огромная, беспредельная оказалась зажата или ограничена рамками ума, и сам мозг стал ограниченным, потому что не смог вместить всю эту огромную энергию? Понимаете, о чем я?
Б.: Да.
Кр.: И поэтому мозг постепенно сузился до «меня», до «я».
Б.: Я не совсем понял это. Мне понятно, что это то, что случилось, но я не уловил всей последовательности. Вы говорите, что была огромная энергия, и мозг не мог с ней справиться или решил, что не может с ней справиться?
Кр.: Не мог с ней справиться.
Б.: Но если он не может с ней справиться, то создается впечатление, что выхода нет.
Кр.: Нет, нет, подождите. Не торопитесь. Я только хочу рассмотреть вопрос, немного углубиться в этом направлении. Почему мозг, со всем мышлением, создал это ощущение «меня», «я»? Почему?
Б.: Для того чтобы функционировать, нам требовалось определенное ощущение самоидентификации.
Кр.: Да, чтобы функционировать.
Б.: Чтобы определить свое место в этом мире.
Кр.: Да. И это то движение, которое создало «меня»? Движение от внешнего? Я должен был определиться с семьей, домом, ремеслом или родом занятий. Все это постепенно стало «мной»?
Б.: Я думаю, что та энергия, о которой вы говорите, тоже сыграла свою роль.
Кр.: Да, но я хочу подвести к этому постепенно. У меня есть идея, я вам ее чуть позже озвучу.
Б.: Видите ли, то, о чем вы говорите, верно, что каким-то образом постепенно это ощущение «меня» усиливалось, но само по себе это не объясняет, почему эго обладает такой огромной силой. Иначе это стало бы всего лишь привычкой. То, что эго стало так доминировать, означает, что оно должно было стать средоточием высочайшей энергии, колоссальной энергии, всей энергии.
Кр.: В этом причина? В том, что мозг не может удерживать такую огромную энергию?
Б.: Давайте скажем, что мозг старается ее контролировать, приводить в порядок.
Кр.: Энергия не имеет порядка.
Б.: Но если мозг чувствует, что не может контролировать то, что происходит внутри, он будет стараться придать этому некий порядок.
Кр.: Могли бы мы сказать, что мозг ваш, его, ее мозг не является только что рожденным, что он очень, очень древний?
Б.: Это зависит от того, что вы имеете в виду. В каком смысле?
Кр.: В том смысле, что он эволюционировал.
Б.: Да, эволюционировал, начиная с животного. И животное эволюционировало. То есть можно сказать, что в каком-то смысле вся эта эволюция так или иначе содержится в мозгу.
Кр.: Я хотел бы подвергнуть сомнению эволюцию. Мне понятна, скажем, эволюция от телеги, запряженной волами, к реактивному самолету.
Б.: Да. Но прежде чем вы подвергнете ее сомнению, мы должны рассмотреть тот факт, что человек в своем развитии прошел ряд стадий. Вы не можете это подвергать сомнению, так ведь?
Кр.: Нет, разумеется, не могу.
Б.: Я имею в виду, что в плане физического развития эволюция, очевидно, каким-то образом происходила.
Кр.: Физически да.
Б.: И мозг увеличился, стал более сложным. Но вы можете усомниться, имела ли какое-то значение эволюция для ума.
Кр.: Видите ли, я хочу положить конец времени, психологическому. Понимаете?
Б.: Да, понимаю.
Кр.: Для меня оно враг.
Б.: Я прекрасно вас понимаю.
Кр.: Понимаете?
Б.: Да.
Кр.: Отлично. Является ли оно причиной?
Б.: Не знаю, что мы называем причиной, но это одна из причин.
Кр.: Я имею в виду источник человеческого страдания.
Б.: Такое использование времени безусловно. Человек должен был использовать время для своих целей, но он им злоупотребил.
Кр.: Это понятно. Если я хочу выучить язык, то мне нужно время.
Б.: Но злоупотреблять временем, внутренне его растягивая