О возможном существовании культа слона в городе Капиши свидетельствует нумизматический материал, относящийся к 170150 годам до н. э. На монетах Эвкратида I (около 171145 до н. э.) изображено сидящее на троне божество (вероятно, богиня), справа от которого находится голова слона, а легенда реверса, выполненная письмом кхароштхи, гласит: «Божество города Капиши»[7] («Kavisiye nagara devata») (Banerjea, 1938: 295). Можно было бы предположить, что надпись относится к сидящему божеству, в то время как слон символизирует власть и силу. Однако название города может быть связано с культом слона, поскольку слово «капи» означает «слон». В пользу данного предположения говорят и «Записки» китайского путешественника Сюань Цзана.
Буддийский монах Сюань Цзан, побывавший в Индии в 629645 гг. и оставивший описание этого путешествия «Записки о западных странах [эпохи] Великой Тан», посещал город Капиши. Судя по описанию Сюань Цзана, большинство населения города было связано с шиваитским культом: «Храмов дэвов около 10, иноверцев[8] около 1000 человек: те, кто ходят обнаженными [9], те, кто обмазываются золой [10], и те, кто украшают головы связками черепов[11] (Сюань Цзан, 2012: 51). Как известно, культ Ганеши располагается в рамках шиваитской мифологии.
Сюань Цзан также сообщает, что к юго-западу от города Субидофалацы[12] находится гора Пилусара, а дух горы принимает облик слона. По этой причине данное место называется Каменный Слон (Сюань Цзан, 2012: 56). Как сообщает переводчик и комментатор «Записок» Н. В. Александрова, Пилусара, или Билосоло, буквально означает «Сила слона» (Сюань Цзан, 2012: 361). Еще в первой половине прошлого века исследователи пришли к заключению, что это название происходит от слова «pilu», означающее «слон» и которое, в свою очередь, происходит от персидского «bil» с тем же значением (Baneijea, 1938: 296). Кстати, палийское слово «pillaka» тоже означает молодого слона.
По мнению индийского ученого Нараяна, сакральность слона связана с горой (Narain, 1991: 36). Во многих северо-восточных областях Южной Азии слон тоже является священным животным и может считаться божеством города, духом горы, скалы или камня. Возможно, не последнюю роль в сакрализации природных объектов сыграло их слоноподобное очертание и массивность, и именно этот момент обусловил впоследствии широкое распространение в Индии поклонения «самовозникшему» (сваямбху)[13] Ганеше в образе камня, имеющего изгиб в виде хобота (Narain, 1991: 34).
В «Записках» Сюань Цзана речь идет о древнем культе, который процветал на территории современного Афганистана задолго до того, как китайский путешественник посетил эти края. И возможно, что именно этот культ был зафиксирован на монетах греко-бактрийского царя Эвкратида I, который правил в азиатских владениях Александра Македонского. Как известно, политические и экономические условия всегда влияют на религию и искусство. До появления ислама Афганистан имел тесные культурные связи с Индией, а местное население поклонялось индуистским и буддийским божествам.
Религиозная сфера всегда была теснейшим образом связана с политикой и властью, обслуживала интересы правителей и государства. Любая смена власти сказывалась на жизни храмов, на развитии религиозных культов и иконографии. Если, согласно К. В. Треверу, образ Аполлона из Бактрии проник в Индию и там содействовал сложению иконографии Гаутамы (Тревер, 1940: 22), то можно предположить, что какое-то местное божество тоже могло сыграть свою роль в становлении иконографии Ганеши, снабдив его слоновьими чертами.
Известно, что в последние века I тыс. до н. э. и в первые века I тыс. н. э. на территории современных Афганистана и Пакистана были распространены многие индуистские культы. Здесь были найдены изображения Шивы и Сурьи, относящиеся ко времени ранее VI века н. э. (Dhavalikar, 1991: 50). В то же время в древности северо-западная часть Индийского субконтинента была ареалом распространения многих культов, которые позже вобрал в себя и трансформировал индуизм. Здесь неоднократно происходили крупные миграционные процессы, приводившие к слиянию различных культур, и как следствие, к появлению новых иконографических деталей, а также к синтезу мифологических сюжетов и образов. По словам К. В. Тревера, там, где сильные традиции древнейших местных культов переплетались с религиозными представлениями соседних народов (Ирана и Индии) и с образами античной мифологии, занесенными сюда греческими переселенцами, начиная с VI в. до н. э., где на престоле сидели цари-греки, пусть даже и метисы (во втором-третьем поколении), там сосуществовали различные религиозные представления и культы, создавая новые религиозные образы и учения (Тревер, 1940: 25).