Выше этого городка никто не живёт, сообщил профессор истину, давно известную Альберто и прозвучавшую, как предсказание о неминуемости смертельного исхода. Но даже незначительная победа над всесильным недугом первый ключ к триумфу: на кону миллионы продлённых жизней и миллиарды долларов.
* * *Лошадь, раз за разом взбрыкивая и заодно отпугивая мух хвостом, понуро постукивала копытами об укатанный тракт земли басков. Что путнику на окольном пути каменистом, запутанном, и всё же наезженном авантюристами разного толка? Зимние дожди превращали его в топь, летом дуновение ветра поднимало с обочин въедчивую пыль. Кабальеро, с виду иноземец, наверняка знал, что в одиночестве на испанских дорогах несдобровать. Прогоны кишели разбойниками, беглыми каторжанами и прочим сбродом. О том свидетельствовали скелеты вьючных животных вдоль тракта вперемешку с их несчастными погонщиками. Но взгляда всадника из-под поблёскивающих на солнце очков не выдержал бы и отчаянный злодей. Светлые волосы и жёстко-куцая бородка подчеркивали ужас скверной физиономии, казалось, походя сеющей злобу и остервенелость. Вскоре путник приблизился к мосту, по дряхлости не уступающий римской постройке. К препятствиям топографическим добавлялись сущие каверзы на границах королевств. Арагон, Валенсия, Кастилия, Навара, Каталония везде правил свой удельный царёк. Король, обычно охочий до чужих песо. Опытным взглядом путник определил на противоположном берегу двое неуклюжих охранников не в счёт «потеху». Она пребывала в образе упитанного португальского еврея, и, рассмотрев путешественника, необычайно оживилась: светлые волосы всадника выдавали чистопородного славянина, а одежда и лошадь знатный род. То и другое предвещало неплохую поживу. Ошибка, дружок бывает.
Дворянин заруби себе на носу, от менторского баса путника, казалось, волосы на голове сборщика королевских налогов зашевелились и слиплись в гребни, не должен никому, кроме Бога.
Еврей, к чести своей, сумев не выдать испуга, ответствовал надменным фальцетом:
И короля.
Какого такого короля? Перед тобой Перо Далипагич, высокородный дворянин из Боснии, прорычал путник, впрочем, не имеющий на этот счёт ни единого подтверждения, слишком много в последнее время развелось королей в Европе.
Впечатляющую крамолу слов усилило острие шпаги, взявшее на абордаж крючковатый нос сборщика налогов.
Немало наивных беженцев, пусть и не таких внушительных, стремилось поселиться в Испании и не платить налогов. Не тут-то стало. Охранники разделились, обходя всадника. Перо усмехнулся, если кто-нибудь осмелится назвать усмешкой волчий оскал берсерка [1]Немало наивных беженцев, пусть и не таких внушительных, стремилось поселиться в Испании и не платить налогов. Не тут-то стало. Охранники разделились, обходя всадника. Перо усмехнулся, если кто-нибудь осмелится назвать усмешкой волчий оскал берсерка
Охранник, заходящий слева, даже не успел рассмотреть свою смерть. Едва услышал тугой звон тетивы, когда арбалетный болт нарисовал лишнюю дырку в черепе. Второй вояка успел приподнять копьё, но Перо, ловко крутанув коня, оказался у него за спиной. Охранник удивлённо воззрился на острие шпаги, вышедшее из груди на дюйм, полюбовался рубиновыми каплями, бесславно сражавшимися с земным притяжением, и умер, не дождавшись результатов стычки.
Португалец скончался самостоятельно. Несчастный бросился с оголённым кинжалом на обидчика, но по неосторожности оказался так неловок, что напоролся на окровавленную шпагу.
В кошеле не в меру ретивого еврея оказалось с десяток реалов, чего, впрочем, хватало на первое время. «Весьма недурно» подумал Перо, присоединяя королевского сборщика налогов к длинному списку освобождённых тем же образом истцов. В список входили: безымянный секуляризатор[2]В кошеле не в меру ретивого еврея оказалось с десяток реалов, чего, впрочем, хватало на первое время. «Весьма недурно» подумал Перо, присоединяя королевского сборщика налогов к длинному списку освобождённых тем же образом истцов. В список входили: безымянный секуляризатор