Ничего, проворчал Кеннен, им за это хорошо заплачено. Я уже в летах, казалось бы, повидал немало, и то не без интереса взгляну на мир с высоты своих шестидесяти лет, округлое приятное лицо Кеннена выражало спокойствие, а серые глаза светились умом и были проницательны, как в прежние годы. Он благосклонно смотрел на внука Майкла Уолполла, отмечая его стройность и свежесть, присущие юности. «Настоящий граф Орфорд, думал он. Кто, кроме Майкла, меня и Александра, может знать, что этот юноша наследник несметных богатств. С его сокровищами не могут сравниться не только отдельные супербогатые личности, но и целые государства. Это алмаз, который ему, Артуру Кеннену, вместе с Майклом Уолполлом предстоит отшлифовать и огранить, с тем чтобы он, как ему и подобает, засверкал в этом мире». Всего этого Кеннен, разумеется, не высказал вслух, а словно скрывая свои мысли, спросил у Ригаса:
Не видно ли еще творения мсье Бартольди?
До Нью-Йорка еще часа два, отвечал Ригас, принимаясь за еду. Он знал, что его наставник спросил о знаменитой пятидесятиметровой статуе Свободы, возвышающейся над нью-йоркской гаванью на бывшем острове Бедлоу, а ныне Свободы. «Что же это за свобода», неприязненно подумал он о статуе, в основание которой замурованы наряду с посланием потомкам и медальонами с изображениями американских президентов куски золота. Плохо, что и свобода связана с золотом. Посмотрим, какая Свобода на двух американских континентах.
По-своему воспринял сообщение о статуе Свободы Маскат.
Так близко к нам Свобода?! удивленно произнес он. Для него, как и для Ричарда, год путешествия действительно выдался годом свободы. Вместо того чтобы ежедневно корпеть над учебниками и нудиться на жесткой студенческой скамье предстояло интересное времяпрепровождение в кругу друзей и знакомство со всем великим, что присуще Земля. Вместе с тем Маскат связывал свободу с возможностью самостоятельно принимать решения, не будучи под каждодневным контролем требовательного отца.
Александру свобода представлялась не чем иным, как возможностью посмотреть мир и при этом быть готовым в любой момент защитить своего друга Ригаса. Кроме того, свобода интересовала его еще и потому, что, находясь рядом с Ригасом, он осознавал свою причастность к великим делам и потому получал удовольствие от жизни.
Для Артура Кеннена в этой жизни уже все было ясно. Он многое повидал и немало знал. Теперь же, как справедливо полагал, у него было одно важное поручение охрана и безопасность молодых путешественников Он был уверен, что один из них, Ригас Уолполл, делами своими засверкает на весь мир. О себе сэр Артур думал меньше всего, как человек, привыкший более чем добросовестно выполнять порученное дело.
Свобода свобода, произнес он, все это относительно Для каждого своя Свобода, которая не должна посягать на Свободу других. В противном случае на Земле воцарится хаос.
Заключение умудренного опытом человека было интересно для друзей. Для каждого из них понимание свободы было далеко не однозначным, так как они родились и выросли в разных экономических формациях. Несопоставимым было их социальное положение. Ригас родился и вырос в Украине, был сиротой, считал себя связанным обманом и целью пусть и благородной, но все еще неопределенной и расплывчатой.
Ричард, наделенный от природы рациональным умом, поощряемый друзьями, попытался глубже вникнуть в суть проблемы.
Я вполне согласен с вами, мистер Кеннен, произнес он. Ваш вывод, как мы поняли, относится к особи, именуемой человеком. А эти особи, как известно, обитают на Земле далеко не в одинаковых условиях. К примеру, у нас в Англии, как и в США, пик цивилизации, а значит, и свободы. Но что-то часто постреливают в Белфасте, а у заокеанских друзей, к которым мы направляемся, еще свежи в памяти убийства президентов, события в Майами и 11 сентября, связанное с разрушением башен-близнецов террористами или, как говорят, с позволения правительства. И я не ошибусь, если скажу, что каждый выстрел или взрыв это брешь в этой самой Свободе, демократии. И тех, кто это делает, руководствуясь своей свободой, следует решительно ограничивать в их свободе.
Артур Кеннен с интересом взглянул на парня, но ничего не успел сказать, так как заговорил Маскат:
Я, как представитель общества, своим укладом отличающимся от того, который в Великобритании, он взглянул на Ригаса и Ричарда, и в Украине, посмотрел в сторону Александра, раньше как-то мало задумывался о смысле этого слова. Может, потому, что с детства не испытывал такой потребности. У меня было все, что я хотел, а чего не хотел, так соглашался с тем, что исходило от родителей ил учителей. О свободе других не задумывался. Общался с людьми из родовитых фамилий, у которых свободы настолько много, что порою это идет во вред другим. Я не раз бывал свидетелем того, как представители вашего, как ты выразился, Ричард, свободного общества, находясь у нас, были крайне ограничены в своих свободах, что, впрочем, никак не влияло на мою свободу или таких, как я.