А чаво не помнить? Как же, помнюБыли они у меня. Ишшо переночевали, а утречком и уехали оживился Савелий. А чаво ты спрашиваешь, али случи-лось чё? насторожился Савелий.
Да вот, не знаю, что и думать Мельников расстегнул ворот меховой куртки и потёр ладонью лицо, как бы сгоняя прочь что-то нехорошее. Понимаешь, Савелий Никитич, сегодня утром мне звонили из Хабаровска Звонила женщина Может жена, а может и начальница кого из этих охотников Отпуск у них уже закончился, а из тайги они не вышли. К машине своей, что оставили на дороге, тоже не выходили.
Такого быть не может, если, конечно ничего худого не случилось. Ты, случаем, не знаешь, где они могут быть? Может, что говорили? Михаил Николаевич напряжённо смотрел на Савелия, ожидая ответа.
Савелий ладонью пригладил седые и пожелтевшие от крепкого табака усы, потом, запустил за расстёгнутый ворот изрядно поношенной нательной рубахи ладонь, почесался и, прищурившись, протянул: О-о-о, во-о-она оно ка-а-ак Щас мы узнаем, где они затаборились и, повернувшись в пол-оборота к двери в смежную комнату, крикнул: Лёнька! Слышь, Лёнь, ну-ка поди сюды!
Из комнаты вышел невысокого роста крепко сбитый паренёк лет шестнадцати. Поправив рукой пряди длинных тёмно-русых волос и, поздоровавшись с Мельниковым, вопросительно посмотрел на Савелия.
Савелий представил его Мельникову, кивнув голо-вой в его сторону Вот, внук мой, Ленька, он должон знать, где энти охотники затаборились. Он их в тайгу спроваживал, он и скажет.
Отвечая на вопросы, Лёнька обстоятельно рассказал, что на следующий день по приезду, утром он вместе с охотниками выехал на машине в сторону перевала. Оставив машину на развилке старой лесовоз-ной дороги, охотники, по совету Лёньки, вывершили ключ Безымянный и перевалили в Горелый, где у де-да есть зимовьё.
На вопрос Мельникова почему именно в Горелый? Лёнька обстоятельно и со знанием дела, пояснил: Понимаете, дядя Миша, они хотели и поохотиться, и порыбачить, а лучшего места, чем старый дедов барачек на выходе Горелого не сыскать.
Левый склон старая гарь густо зарос орешником, молодым березником и ельником, а это хорошие места для обитания рябчика. В вершине ключа и по правому склону ещё не тронутый кедрач с дубом, а чуть ниже в составе древостоя ещё и орех маньчжурский. Опять же в подлеске много лещины, есть и рябина. Там, в урочище Горелого, и побелковать[1] можно, да и кабан держится.
Я по осени там два табунка кабанов видел, думаю, что они на орехе до весны продержатся. От зимовья, вниз по ключу, до Катэна меньше километра. В мес-те впадения ключа в Катэн очень глубокая плёса, ту-да рыба на зимовку собирается. Поэтому на этой плёсе можно всю зиму на короеда ленков ловить. А рядом с барачком хороший, крепкий лабаз для хранения при-пасов
Мельников внимательно слушал Лёньку и был не-мало удивлён тому, как он свободно даёт характеристику лесным насаждениям, хорошо владеет лесоводственными терминами.
Как, Лёня, твои успехи в школе? Что думаешь на каникулах делать? Михаил Николаевич внимательно посмотрел на Лёньку.
Лёнька бросил быстрый взгляд на деда и хотел уже ответить, но его опередил Савелий. Медленно, как бы взвешивая каждое слово, глядя в упор на Мельникова, он сказал: А, на што ему, энта школа? Научился малость читать и писать и фатить. Што она ему ишшо даст? А ни чаво, разор только один. Ты, Михаил, помнишь Денисовых? Ну, тех, што сразу за протокой жили? Ишшо сын у них был, Андрейну, тот, што военное училище окончил и охфицером был Ну, вспомнил?
Михаил Николаевич хорошо помнил эту дружную, работящую семью, хотя после их отъезда из посёлка уже прошло несколько лет.
Так, Васька Денисов всё хотел детям образование дать, а они, только чуть оперились и шась из дому кто в Хабаровск, а кто ишшо куды продолжал Савелий. Ну и што? Вона, старший сын их, Андрей охфицер, командир А приехал в отпуск, пошёл на рыбалку и утоп в Катэне. Нашли уже по осени аж чёрт знает где А всё почему, Михаил? Савелий, прищурившись, посмотрел на Мельникова.
Мельников молчал, ещё не совсем понимая, куда клонит Савелий.
Выдержав паузу, Савелий продолжал: А, всё по-тому, мил человек, что отлучили Андрюху, царствие ему небесное, от тайги. Ты, вот охотник, Михаил, и знаешь, что ежели щенка ишшо малого от материнского молока отлучить не получишь из него хорошей охотничьей собаки. Хошь ты чем его корми по-том, а хорошей собаки из него всё одно не получится! Вот так и человек