Валдемар Люфт
Пена солёного моря
Телефонный звонок прозвенел, когда я уже лежал в постели и перелистывал журнал. Трубку сняла жена. Она принесла телефон в спальню и на мой вопросительный взгляд только пожала плечами.
Алло, проговорил я в трубку.
Эдик, это я, Роберт Майер.
Привет. Как дела?
Не очень хорошо Нам нужна твоя помощь. Можно, мы приедем к тебе завтра?
Я работаю до шести часов вечера. Приезжай в семь.
Хорошо. Завтра в семь будем.
Он положил трубку.
Кто это был? спросила жена, которая уже успела переодеться в пижаму.
Роберт Майер, мой троюродный брат.
Что-то, наверное, серьёзное заставило его звонить мне. Мы не были друзьями и как родственники тоже особенно не роднились. Он старше меня. Когда после армии он женился, я ходил ещё в начальный класс. Я слышал, что он работал где-то большим начальником и часто помогал родственникам устроить их детей то в институт, то на хорошую работу. В Германию он переехал позже меня, и я толком не знал, где он живёт.
На следующий вечер, сразу после того, как я принял душ и поужинал, зазвенел звонок входной двери. Я открыл, и в квартиру вошли мужчина и женщина. Роберта я узнал. Ему было уже за сорок. Виски серебрились сединой. В памяти моей он остался высоким, мускулистым и весёлым человеком. Теперь же он оказался среднего роста, толстый живот делал его фигуру непропорциональной, и на лице остался отпечаток вечной озабоченности. Его жену я не знал. Я помню, что на свадьбе возле Роберта сидела кудрявая красивая невеста, но сейчас в этой женщине ту невесту я не узнавал. Женщина была полной. На круглом полнощёком лице совсем не к месту сидел маленький нос, глаза навыкате были красными от слёз. В целом, она была симпатичной и вызывала приятное чувство домашнего уюта. Мы обнялись. Жена, незнавшая их, ушла на кухню, а мы прошли в зал. Женщина, сев в кресло, тут же неслышно заплакала, вытащила платочек и стала промокать слёзы. Я вопросительно смотрел на Роберта. Сцена была тягостной, и мне хотелось как можно быстрее перейти к делу.
Что случилось, Роберт?
Наша дочь пропала. Больше двух недель от неё ни слуха, ни духа. Она у нас, вообще-то, домашняя. Ещё не было такого, чтобы уезжала и не говорила, куда и на какое время.
Почему в полицию не заявили?
Сразу на третий день заявили. Заявление приняли, но никто, по-моему, не собирается её искать. Я был в пятницу в полиции. Мне сказали, что моя дочь уже совершеннолетняя и вправе жить там, где она хочет.
Формально, они правы. Но выяснить, где ваша дочь, могли бы.
Мы получили открытку от Нели. Я, по глупости, показал её в полиции. Это была моя ошибка.
Действительно, если дочь прислала открытку, тогда всё в порядке. Откуда она её прислала?
Из Хорватии.
Он достал из нагрудного кармана открытку и протянул мне. Пришла из кухни жена и пригласила нас к чаю. За столом я прочел открытку. Текст был самый обычный: «Мама и папа. Са мной всё в парядки. Атдыхаю на биригу моря. Пагода прикрасная. Привет всем, всем. Неля».
Сколько ей лет? спросил я.
В этом году исполнилось восемнадцать.
Скорее всего, всё в порядке. Зачем волноваться. Отдохнёт на море и приедет.
Тебе ничего не показалось странным в открытке?
Нет, ответил я и ещё раз пробежал глазами текст. Ошибок только много.
Вот это и странно, вмешалась жена Роберта. Она была отличницей. Её сочинения были лучшими в школе. Она делала эти ошибки специально, чтобы дать нам понять, что находится в опасности. Может быть, она и поехала сама к морю, но там что-то случилось. В открытке ни обратного адреса, ни номера телефона и сама не звонит. Этого она себе никогда не позволяла. Всё это так подозрительно. Я сердцем чувствую, что моя дочь в опасности.
Женщина опять безвучно заплакала. Роберт умоляюще смотрел на меня. Видимо, он ждал от меня какой-нибудь реакции, но я не знал, чем мог бы ему помочь. Ситуация была непонятная. Напротив меня за столом сидели, в сущности, чужие для меня люди и надеялись, что я со своим образованием юриста и опытом работы частного детектива решу их проблему. Если б они только знали, что мне подсказывает сейчас мой опыт он подсказывал мне: «Не ввязывайся в это дело, Эдик. Пусть этим занимается полиция». Но я не послушался внутреннего голоса. Мне было жаль эту плачущую женщину, и я сказал:
Хорошо. У меня в понедельник отгул на работе и я приеду к вам утром.