Олег ничего не обещал и всегда он был спокойный и рассудительный и этим, может быть, всегда нравился мне, как-то я привыкла к нему. Хотя чувствовала себя изменницей и предательницей».
«Вот такие дела с этой любовью, всю свою жизнь я эту свою влюблённость проклинаю, а что такое любовь так и не знаю до сих пор. Живу вот одна одинёшенька». жалела себя в своём откровении Кэт, Екатерина Андреевна.
________________________
Три года прождала она будущего мужа, но он не вернулся. И надо было чем-то жить, устроилась она в «Центральную научную библиотеку», так называлась большая библиотека в центре городка. В ней действительно занимались профессора из институтов и студенты. Работала Екатерина библиографом в книжном коллекторе в хранилище. Она и вправду уже никого не любила. Перегорело всё в душе, остался от всей любви только комок обид и неприятный осадок.
Все силы были потрачены на воспитание девочки, плода своей влюблённости. Приезжал Олег друг. И заходил к ней, и они общались, но никаких обещаний от него. Он был такой скрытный. Но его всё время тянуло в путешествия в далекие места, и он вновь уезжал: «порода такая цыганская», говорил он сам про себя. Он оставлял только надежду.
__________________
«Серая мышка».
Так Екатерина Андреевна превратилась в ту «серую мышку» из провинции, которая знала о жизни и о любви только по книжкам. Радости в её жизни были редки. Один день походил на другой, как похожи одна на другую книги в пачке: и цвет обложек у них одинаковый и количество страниц, когда раскладываешь книги по карточкам, то не обращаешь внимания на каждую в отдельности.
Так и Екатерина. Она перестала различать дни. Протекали месяцы и годы.
Она вставала чуть свет; мылась; готовила завтрак; кормила Наташку, и сама что-либо хватала наспех, и они вместе выходили из дома: мать спешила на работу, дочь в школу. Надо было дойти до троллейбуса пешком противно сразу лезть в первый переполненный, начинать день с толкотни и ругани. Но как раз, как назло, этих десяти минут, которые необходимы, чтобы от дома дойти до остановки, всякий раз недостает (можно опоздать на работу), и Екатерина вскакивает на ходу в переполненный троллейбус. Кто-то наступает ей на ногу, и она кому-то наступает тоже. На неё давят со всех сторон, но ей всё же удается встать в угол, и хоть на одной ноге, зато относительно спокойно доехать до работы.
Сама она редко появлялась среди людей, прогуливаясь, буквально скрывалась в подвале библиотечного коллектора. Коллектор был большой, а сотрудников немного, со всеми она знакома, и все занимались своими делами, всё это помогало примириться с жизнью.
В коридоре библиотечного хранилища она снимала металлический жетон, висящий в шкафу над столом дежурного, и спешила в зал со стеллажами с книгами, центр которого заставлен столами. Среди которых был и её, Екатеринин стол. Поздоровавшись с подругами, которые успели явиться раньше её, она подходит к своему столу это не только рабочее место, это её второй дом. Всё тут было привычно и обжито; справа было место для заявок, по которым книги собирались; тут же прямо стояли флакон с клеем, коробка скрепок, ножницы и авторучка. В верхнем ящике в сторонке от бумаг лежало зеркальце. Екатерина доставала его и, приладившись к утреннему освещению, падавшему из окна, поправляла прическу. Затем брала бланк-заказ, который первым лежал в стопочке, и принималась за работу.
В полдень звонил звонок обед, так им сообщали сверху из научной библиотеки. Екатерина открывала самый нижний ящик стола; доставала оттуда стакан, ложку, ножик, пачку сахара; съедала два-три кусочка хлеба с сыром и бежала в коридор к телефону.
Наташа! Ты пришла? говорила, как мама переживающая. Открой холодильник. Там наверху кастрюля. Синяя, синяя! Достань, поставь на плиту. Суп. Да! Разогрей и кушай. Я сегодня вовремя приду, не задержусь.
В пять вечера, по тому же звонку, Екатерина задвигала ящик стола, говорила «до свидания», вешала на место жетончик со своим личным номером и бежала домой. С работы она шла пешком, заглядывая по пути то в один, то в другой магазин. Домой возвращалась, уже неся сумку и авоську с продуктами. Отдышавшись, она переодевалась. Дома её ожидала целая пропасть дел. А когда дел много, то в красивые одежды не облачишься! Она набрасывала на себя легкий ситцевый халат, затягивала потуже пояс вокруг талии, и начинала хозяйничать.