Саша в конце июня, вдруг, засобирался в город.
Не могу я жить долго в деревне, говорил он мрачно. Нет тут водопровода ни канализации. Я даже лишний раз руки помыть не могу, в душ хочется
Да, погоди ты, блудный сын, соскучился он! убедительно сказала бабушка почему-то шёпотом. Свадьба 6-го числа!
Да ну её, свадьбу, а то я не видел!
Хотел же у нас до осени пожить.
А теперь вот не хочу. Работу нужно искать, может на старую обратно возьмут, без дела сидеть негоже. А вы тут без меня обходитесь со своим хозяйством.
Вечером того же дня и Света решила всё про себя. Она решила поговорить с бабушкой. Лето в этот год сплошь одни дожди и ветра, день ото дня. На ночь была гроза. Ветер стучал в окна, в крышу; слышался свист, и в печи домашней, которую не смотря на лето протопили, жалобно и угрюмо напевал свою песню. Была почти полночь, бабушка со Светой лежали в кроватях напротив печи в своей комнате-спальне. Послышался резкий стук за окном, должно быть что-то упало во дворе.
Что это застучало, Света? спросила бабушка.
Баба Настя, с седыми волосами, заплетёнными в одну толстую косу, с робкой улыбкой, в эту бурную грозовую ночь казалась старше, некрасивее, и как будто меньше ростом. Светлане вспомнилось, как ещё недавно она считала бабушку необыкновенной женщиной и с гордостью слушала все её слова, а теперь никак не могла вспомнить этих слов доброго наставления; всё, что приходило на память, было слабо и ненужно.
В печке раздался басовитый вой ветра и будто пропелась молитва: «Господи, помилуй!» Света села в постели и вдруг схватила себя крепко за голову, встряхнув густыми волосами и зарыдала.
Баба, бабушка, проговорила она, родная моя, если б ты знала что со мной происходит! Прошу тебя, позволь мне уехать!
Куда? спросила Анастасия Михайловна, не понимая, и из положения полулёжа села в кровати. Куда уехать?
Света долго плакала и не могла выговорить ни слова.
Дай мне уехать в город! сказала она наконец. Свадьбы не должно быть и не будет. Пойми, я не люблю этого деревенщину-тракториста его руки соляркой пахнут И говорить про него не могу
Что ты что ты, родная моя, Светочка, что ты! заговорила Анастасия Михайловна быстро. как можно? Ты обручена. Ты успокойся, это у тебя от нерасположения духа, и ещё погоды нынче плохие. Это пройдёт, успокойся. Это бывает. Может быть ты повздорила с Андреем, но «милые бранятся только тешатся» по пословице. Всё образуется
Ты ничего не понима-а-е-е-шь! Рыдала Света, завалившись на подушку.
Да, сказала Анастасия Михайловна, помолчав. Давно ли ты была ребёнком, маленькой девочкой, а теперь уже Невеста. Время идёт быстро, всё в природе меняется быстро то дождь, то гроза И не заметишь сама, как станешь матерью и состаришься и будет у тебя такая же дочь строптивая.
Рыдания быстро стихли, также быстро и неожиданно, как и начались.
Милая, добрая моя бабушка, ты ведь умная, ты несчастная, вытерев слёзы платком, сказала Света, ты несчастная, а я не хочу быть такой, зачем ты банальности говоришь: какая «невеста, обручена» Не надо!
И она быстро пошла, накинув платок на плечи.
Бабушка Настя что-то хотела сказать, но не смогла выговорить ни слова, слёзы навернулись. Она всхлипнула и легла, укрывшись одеялом, думая: что она, внучка, права. А в печке снова загудел ветер густым басом, стало вдруг страшно «Что-то будет плохое» подумалось ей.
Поздней ночью (для него) к Саше в комнату вошла Света, и, не сказав ни слова прошла, села в кресло напротив кровати и закрыла лицо руками. Саша встал, натянул трико поверх трусов, взяв их с железной спинки кровати, и прошёлся по комнате, до дверей и обратно, два раза. Не выдержав долгой паузы:
Что? спросил Саша, присев на кровать напротив Светы.
Не могу оторвала руки от лица Света. Как я могла думать, что буду здесь проживать всю свою жизнь, не пойму! Жениха я не люблю, себя презираю за эту юношескую влюблённость, которая случилась со мной со школьницей!
Ну-ну проговорил Саша, не осознавая ещё, в чём дело. Это ничего Это хорошо.
Эта жизнь опостылела мне, продолжала Света, я не хочу здесь оставаться ни одного дня. Завтра же я уеду отсюда. Возьми меня с собой, ради бога!