Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные нетленки в одном томе стр 4.

Гром гремит, гроза грохочет 
Небо выплакаться хочет:
Небу тоже нелегко,
Хоть оно и высоко.

Время несётся вскачь
Лошадью загнанной, в мыле.
Прошлое так уныло,
Как поминальный плач.
Время несётся вскачь.
Жизнь пролетает мимо.
Радость неудержима,
Бодро крича: «Не плачь!».
Время несётся вскачь,
Меры пространства руша,
Но вожделеют души
Судеб без неудач.
Время несётся вскачь.
Будущее  туманно.
И под небесной манной
Неумолим палач.
Время несётся вскачь
Лошадью загнанной, в мыле,
Но не иссякли силы
У золотых удач.

Тихие песни влюблённой гитары
Льются в Венецию, словно в судьбу.
Настежь распахнутых окон радары
Ловят мелодий бессонных мольбу.
Там, в полумраке извечных волнений,
Радость и робость сплетают венок
Вдруг на гондолу ночных вдохновений
Томно слетает пурпурный цветок

Успокоились ветра,
И леса притихли
О безмолвная пора,
Лень ты, сон ли, стих ли?
Что ты мне сегодня дашь?

Трудно представить мне
Реку без берегов,
Хоть у меня в стране
Нет ни друзей, ни врагов.
Рифмы диктуют стих,
Как кирпичи  дом.
Только что проку в них,
Если тоска кругом.
Хилый скелетный сад
Встал за моим окном;
Корни в снегу скрипят 
Движут деревья в дом.
Я бы впустить их рад 
Это не бог весть труд,
Только мне жаль ребят 
В доме они умрут.
Однообразный снег
Сеется в сито дня.
То, что забавит всех,
Не веселит меня.
Там  живут смеясь.
Здесь  живут свежо.
Откуда же ты взялась,
Грусть, что впилась ножом?

Просыпаюсь ночью, слышу вдруг, как липы
Издают негромко жалостные всхлипы;
Выхожу из дома, направляюсь к лесу,
Где в ночную темень жутко даже бесу;
Подхожу к древесной непроглядной чаще,
А в груди-то сердце стало биться чаще,
Но, осилив страха ледяную стужу,
Я иду на всхлипы, режущие душу;
Нахожу красавиц  лип стройновысоких
Меж дерев молчащих, низких и широких;
Спрашиваю: «Липы, что случилось с вами?», 
А они в ответ мне: «Злобными ветрами
Клён погублен милый, клён прекраснолистный
О, жестокий жребий! жребий ненавистный!».
Приглядевшись, вижу, вдоль тропинки торной
Клён лежит, высоко запрокинув корни

Я тебя не любил ни в апреле, ни в мае, ни после;
Я тебе не писал никогда зарифмованных строк.
Я пытался попасть из заснеженной памяти в осень
И наткнулся на твой столь приветливый, тихий порог.
В ту весну я остался один по неведомой, тайной причине,
Бесприютным бродил по бульварам ташкентской степи,
Предаваясь своей беспросветно напрасной кручине,
И набрёл на порог твой  ты сказала мне: «Переступи!».
И вошёл я к тебе, и мы долго любви предавались;
Никогда я такой, всеобъемлющей, страстью не жил;
И мы дико, почти сумасшедше в постели смеялись,
А на улице где-то пёс бездомный от голода выл.
И до самой зимы я твоё одиночество нянчил,
Ты ж держала меня, не давая сорваться в обрыв,
И мерещилось мне, у судьбы подаянье я клянчил
А вокруг всё горели, горели костры и костры.
Но, проснувшись однажды в январскую снежную заметь
И тебя проводив неизвестно куда до ворот,
Я к столу пригласил мою бедную добрую память,
Чтобы вновь испытать тот весенний переворот;
И как будто во смерть пронеслись моей жизни мгновенья,
И увидел я всё, отчего онемел мой язык!
Если сможешь, забудь Но отныне свои вдохновенья
Я в единый солью, всепрощения страждущий, крик.
И пускай каждый день будет кислым иль горьким, иль постным,
И пускай мне прощенья не будет, но не ставь мне в вину и упрёк,
Что тебя не любил ни в апреле, ни в мае, ни после,
Что тебе не писал никогда я рифмованных строк

Я беден, как дервиш,
Как вакуум, пуст:
Зачем меня держишь
Улыбкою уст?
Неужто я нравлюсь
Вот этим глазам?
Ведь я не прославлюсь,
Как тайный Сезам.
Лишь рифмы да небо
В казне у меня,
Да ломтиком хлеба
Довольствуюсь я.
В народе блаженным
Я прозван давно.
Равно униженью
Знакомство со мной.
Что движет тобою 
Каприз или страсть,
Игра ли судьбою,
Иль злая напасть?
Навряд ли серьёзно
Влеченье ко мне
Верни меня розам,
Моей тишине!
Пусть кто-то достойный
Войдёт в твою грудь,
Меня же не стоит
Пытаться согнуть.