Волна воодушевления накрыла её с такой силой, что захотелось сделать что-то особенное, совершить подвиг. В её случае это означало отправиться домой как можно скорее.
В метро она достала свой дневник:
«Я спустилась в серое метро, прекрасное настроение провалилось в подземелье, а ведь там наверху лето. Люблю летние дожди, когда тяжёлые прозрачные капли падают и вдребезги разбиваются об асфальт на десятки, сотни, тысячи. И всё это происходит так быстро! Дождь стеной. Стена из дождя, разрозненного, но такая цельная».
Сию секунду внутри Кэсли затрепетала бездонная дыра, в которую она без оглядки готова была провалиться. Как и раньше, с последующими мучительными попытками выбраться.
Каждый раз с ней это происходило. И если не получалось самостоятельно, она искала того, кто помог бы ей сделать это. Только каждый доброволец становился жертвой, которую Кэсли тянула за собой в пучину, напрочь забыв о том, что выбираться вообще нужно. И каждый вычёркивал Кэсли из жизни, унося ноги. Она в итоге оставалась одна. Без надежды спастись. Все мысли её опять отдавались Скиту.
Вдруг у Кэсли закружилась голова, стало тяжело дышать и, кажется, она потеряла сознание.
Вы мешаете нам смотреть журнал! Вы что, не видите? Кэсли открыла глаза и сквозь звон в ушах увидела толстую тётку, которая возмущалась, что девушка слегка задела рукой её внука. Слабость была во всём теле, сразу убрать руку не получалось, она оказалась слишком тяжёлой. Сквозь сильную головную боль, мешавшую концентрировать взгляд, Кэсли увидела, как мальчишка специально задел её ногу своей.
Ваш внук испачкал мой тапок, я отодвинулась уже в сторону, я же не могу шарахаться по всему вагону, слабым голосом пробормотала она. Мне плохо, вы не видите? Я не могу уйти лишь потому, что у него шило в жопе, Кэсли не понимала, сказала она это вслух или нет, голова продолжала кружиться. В какой-то момент ей показалось, что она видит, как вагон рябит, словно на ней были 3d очки, всё шаталось и то растворялось, то собиралось снова, какой-то энергетический поток, в который девушка случайно попала.
верно? Я вас спрашиваю, гражданка! Из-под больших очков на неё в упор смотрели совершенно ничего не понимающие глаза. Кажется, Кэсли становилось легче.
Тупица, сказала она. Единственным желанием было придавить уроду ногу, но она продолжила разговор:
В начале вагона едут три сомнительные личности, по всей видимости, и с вероятностью 99% уроженцы Дагестана. Сложно начать жизнь, когда она уже закончилась, принимая психотропные антидепрессанты, быть лояльным к маленькому ублюдку, верно? А, гражданка?
Смотрит из-под очков.
Теперь Кэсли захотелось врезать и тётке за то, что она без ведомых на то причин его любит и не знает таких слов как маниакально-депрессивный психоз, параноидальная шизофрения, неврастения и абстиненция. Кэсли продолжила писать:
«Стою в стороне, отошла к дверям, маленький гад продолжает болтать ногами. Мне хочется уметь высасывать энергию, чтобы они начинали кашлять от жуткой головной боли. Куда смотрит милиция полвагона подозрительных лиц! С огромными сумками, чёрными спортивными. Что в них? Наверное, что-то, рядом с чем, лучше не бросать горящие окурки Этот ребёнок, он ещё и такой жирный, наверное, жрёт мясо и чувствует себя деятельным, охотником! Скоро ему исполнится лет двенадцать. К счастью, это не моя история».
Станция «Парк культуры», переход на кольцевую линию. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои сообщайте Кэсли делала переход.
На следующее утро станции «Парк культуры» и «Лубянка» взорвали. В утренний час пик.
Часть 2
1
2031 год. Город М
Центральная улица уже давно изменила свой прежний вид помпезность словно покрылась пылью. Дома были серыми, их крыши сливались с небом. Расстояния уже не казались большими, некоторым прохожим хотелось их сузить ещё, пусть и мысленно, но намеренно проникнуться тесным городским уютом. Пройдя две трети уличного пространства, можно было наткнуться на здание, где раньше был известный клуб. Сейчас он был полуразрушен, а по субботам к нему подъезжала машина цистерна, с надписью H2O. Из кабины выходили два человека в белых халатах. Один из них прикручивал шланг к «бочке».
Появление машины собирало очередь из уставших бродяг и больных, в общем, несчастных, брошенных и уже никому не нужных людей. В руках они держали бидоны, пластиковые и стеклянные бутылки, банки из-под консервированной ерунды. Чистая вода в этих краях давно стала дефицитом.