4
9 месяцев спустя
Боль и время делают нас сильнее. Теперь я вижу лишь маленькое чёрное пятно. Я отвернусь. Я устала бояться стука дождя в окно и солнечного света. Через три дня после похорон я подстригла волосы, коротко, почти как мальчик, понимаешь? Я хочу простить всех, только так я смогу освободить себе место для шага вперед, Кэсли аккуратно забивала дурь в трубку.
Понимаю, но ты говоришь о том, что это имеет какое-то значение. Ты пережила это, но тебе же никто не мешает жить дальше теперь, когда время уже прошло. Все же так делают, только ты отличаешься?
Что значит отличаться! Я есть я! Кэсли явно обескуражила фраза Ясона.
Ты обычно так и делаешь, он рассмеялся.
Ясон относился к тому типу людей, которые стараются спрятаться за «смехом не к месту». Надевает маску клоуна, общительного, считает своей обязанностью не допускать в разговоре молчания.
Ты от армии своей никак не отойдёшь, что ли? В таком случае это глупость, там же совсем всё не по-настоящему, что ты её так всерьёз воспринимаешь? Забудь, проехали давно. Там да, принято быть одинаковыми, здесь всё совсем иначе, тут эволюция и глобализация. Наслаждайся!
Не, я делаю в комнате ремонт, купил колонки и Guitarhero, на выходные на дачу, жизнь прекрасна, при этом он снова неискренне улыбнулся, пытаясь изобразить зевоту.
Дверь захлопнулась. Кэсли смотрела в потолок, отстраненная, пребывающая в тотальном безразличии. Она сидела в кресле, укутавшись в плед и затягивалась сигаретой. В подъезде щёлкнула входная дверь в дом.
Ясон оказался на улице, наедине с прохладным рассветом, он посмотрел на небо и задумался о чем-то.
Как же душно в этой квартире, можно сойти с ума! И шторы нельзя открыть. Азар сидел в кресле ровно, без изгибов, руки лежали у него на коленках, как у детей в детском саду. Моё расширенное сознание просто офигевает.
Все рассмеялись. В квартире действительно было жарко. В окно пробивался свежий ветерок, но этого было недостаточно, чтобы как следует протянуть прокуренное помещение.
Ладно, я пойду ложиться, спокойной ночи всем.
Можно я с тобой? Азар по-дурацки улыбнулся, скорчив физиономию.
А женщина твоя что?
Да я откуда знаю, она взяла бы меня за голову и треснула о свою коленку, а потом страстно поцеловала, обняла и начала плакать.
Кэсли рассмеялась.
Ну, пойдём тогда, уже птицы петь начали и солнце встаёт, опять жарко будет.
Вит был спокойным и тихим, с закрытыми глазами в очках с корригирующими линзами. Одной рукой он подпирал голову, другая безвольно болталась. Ветер точно попадал в его волосы, иногда ему казалось, что воздух пропитан запахом духов, наверное, собирающейся на работу симпатичной соседки. И от этих мыслей он улыбался. Вит самый адекватный постоялец этой квартиры.
Ребята её сняли у еврейки-пенсионерки. На вид лет шестьдесят; зимой она носила угги, а летом лёгкие плетёные белые сапожки, в которых шастает вся Москва. Частенько ей приходилось не по одному разу звонить Виту и напоминать об оплате аренды. И каждый месяц эта история повторялась. Тётка имела здоровое чувство юмора, поэтому междоусобиц не развивалось.
Квартира начиналась большим светлым коридором с дыркой в стене, отделявшим зал от прихожей. Там же стоял большой сундук, на дне которого валялась мелочь; мы играли в покер на эти деньги. За белой стеной располагалась, вроде как, гостиная. В ней жил Вит. Это самая большая комната в квартире, в середине её стоял огромный белый рояль. Каждый из нас хоть раз, но играл на нём, да и всех тех, кто сюда когда-либо приходил, он задевал своим великолепием. Здесь же был телек, поэтому фильмы мы смотрели только тут и почти всегда вместе, за исключением Ясона, который не так давно разочаровался в наших киношных вкусах
Когда Ясон подошёл к подъезду, уже окончательно рассвело. Он мечтал попасть в душ, чтобы смыть с себя проклятую липкую жару свежий воздух по отношению к ней оказался бессильным.
Так прошёл очередной или внеочередной вечер понедельника.
Каждый звонок выносить становилось всё тяжелее. Кэсли постоянно находилась в ожидании. С минуты на минуту должен был появиться Скит, но это длилось так давно, что никто из её друзей, знакомых и близких не верил, что это когда-нибудь произойдёт. Скит давал невыполнимые обещания приехать. Общаясь с ним по мобильному, Кэсли всё чаще плакала, но потом, в один момент, она как будто оставила саму идею его приезда, продолжала двигаться вперёд, заниматься какими-то внезапно появившимися делами.