Неподалеку в зале, внутри полого прозрачном цилиндра в розовом платье, стояла сама Мэрилин, в полный рост, как живая, синтезированная компьютером в объемном изображении.
Естественность воспроизведения была полной: прическа, в которой просматривался каждый волосок, почти не загорелая нежная кожа с редкими родинками, губы подведенные яркой малиновой помадой, и даже отчетливый, душистый запах косметики.
Мэрилин почти не двигалась, только чуть дрожали сомкнутые ресницы, а грудь едва заметно вздымалась при дыхании: казалось, что ей было неприятно не прошеное внимание со стороны.
Вокруг потешалась компания здоровенных морских пехотинцев: за несколько долларов можно было поиграть с актрисой, записав всю сценку на открытку.
Том, если ты не будешь, то ей займусь я, сказал кто-то из военных. Том вставил кредитку в автомат и с помощью пульта и голоса, начал управлять движениями Мэрилин. Она сняла платье и бюстгальтер, по команде встала на корточки, потом, после очередной команды, опустилась на коленки, наклонилась вперед и оперлась руками о пол, показывая красивые округлые бедра.
Если бы я имел такую задницу, я бы подтирался стодолларовыми купюрами, сказал играющий.
Мэрилин виновато посмотрела на Майкла, и ему, стало неловко за актрису: ведь будь она жива, никто бы не посмел с ней так себя вести. В смущении он покинул музей и вышел на улицу, оставив Гарри где-то внутри. По договоренности они должны были связываться по мобильной связи, но телефон молчал, а значит, друзья Гарри были не нужны.
Теперь внутри Майкла противоречиво жили два чувства: что любовь священна, достойна самых высоких чувств, с другой стороны, любовь проста, легко дается и покупается.
На выходе он увидел блондинку лет 30 с прической под Монро, в короткой маечке и шортах: она что-то сказала прыщавому парню, положив тому руку на плечо, а потом, помахав ручкой, двинулась прочь, рассматривая прохожих. У нее была пышная грудь, густо накрашенные губы, ищущий взгляд и длинные ноги.
Они шли по аллее рядом и Майкл исподтишка, разглядывал ее, стараясь делать это незаметно. Тогда у него было мало опыта, чтобы знать, насколько у женщин развито боковое зрение, и, кто за кем следит, могла сказать только сама девушка.
Стоило ему занять столик в кафе, как она подсела, не скрывая интереса:
Привет мальчик, ты такой сладенький! Меня зовут Холи, а как зовут тебя?
Майкл Кондор, ответил Майкл, от волнения он начал ковырять вилкой куриную ногу.
Ты, вполне, можешь взять курицу руками, начала его воспитывать Холи. Ты, наверное, здесь впервые? А хочешь, я покажу тебе парк.
Она возбуждающе пахла духами, но не так, как одноклассницы Майкла, от которых разило клумбой, к аромату ее косметики подмешивался запах эротики и желания.
От волнения у Майкла отнялся язык: он никак не мог сообразить, что ему следует сказать.
А твоя мама разрешает тебе пить алкогольные коктейли? спросила Холи.
Да, пролепетал Майкл.
Она на стройных ножках прошла к бару и вернулась с двумя коктейлями, грудью пробивая себе дорогу. В бокалах было что-то янтарное, пахнущее ванилью.
Это мой любимый, сказала Холи. Там ром, манго. Отпей, он называется «тропическая страсть».
Майкл выпил весь коктейль и впал в эйфорию: у него закружилась голова, хотелось бесконечно говорить, как жаль, что их вместе не видит Гарри.
Майкл, а у тебя есть девушка? спросила Холи.
Нет, честно ответил Майкл, исподтишка рассматривая ее, плохо прикрытую, грудь. Они тянули коктейль через соломинку из бокала Холи, а она расспрашивала его о Нью-Йорке.
Майкл, я, как и обещала, покажу тебе парк, а может быть, что-нибудь еще, сказала, Холи, когда они выпили свои коктейли. Давай, начнем с реки любви.
Холи повела его по цветочной аллее, а Майкл, рассказывал ей про свои компьютеры, и ловил завистливые взгляды мужчин. Аллея, тем временем, незаметно перешла в ущелье, по которому между красных скал они поднялись на гору, заросшую пышной растительностью. На вершине Майкл увидел прозрачное озеро и вытекающую из него речку с неспешным течением.
Это мое любимое местечко, сказала Холи.
На берегу озера стояла бревенчатая хижина, а на воде качались челноки, лодки и гондолы разных форм и размеров.
Давай возьмем что-нибудь уютное, сказала Холи.
Служитель в костюме звездочета, с помощью пульта подогнал им плавающее блюдце: Холи сама выбрала голубой цвет лодки и белые пушистые кресла, в которых можно было утонуть.