Теперь он старался меньше спать и больше наблюдать за всеми, входящими к нему в «палату». Вместе с тем ему казалось необходимым соблюдать статус-кво: пусть считают, что он все еще не пришел в себя. Конечно, соблюдение неподвижности требовало немалых усилий, но все-таки не запредельных, так как абсолютной недвижимости от него никто не ждал: ведь он не был трупом. Например, Арей позволял себе в присутствии кого-либо вздрогнуть или пошевелить пальцами мелкие движения могли быть рефлекторными и бывало, что это приносило существенную пользу его исследованиям. Ну да: они исследовали его, а он исследовал их и полагал даже, что у него есть преимущество в этом состязании, поскольку они не догадывались о том, что тоже являются объектами наблюдений. Так однажды Арей специально застонал в присутствии «начальника» и услышал в ответ два таких диалога:
Следует увеличить фоновую дозу, сказал «начальник». Мы не можем допустить, чтобы он пришел в себя даже на минуту! Черт знает, на что он способен.
Этого нельзя делать. Мы рискуем убить его, ответил «врач». А тогда и наши жизни ничего не будут стоить. Это был редкий случай, когда он возразил «начальнику», хоть и умоляющим тоном. Надо дождаться доставки оборудования, чтобы провести тщательное обследование нашего пациента и узнать наконец, с кем мы имеем дело.
Неужели за тринадцать лет этого нельзя было узнать?
Тринадцать лет назад перед нами была поставлена задача обеспечить поддержание жизненных функций объекта на уровне обмена веществ и не более того. Проведение любых исследований его организма нам было строго настрого запрещено. Именно поэтому здесь нет никакой научной базы, Алексей Петрович. И лишь незадолго до вашего прибытия задача была изменена.
Пока доставят и установят все оборудование, пройдет не меньше месяца. Вы уверены, что сможете удерживать его в бессознательном состоянии все это время?
Мы ни в чем не можем быть уверены, Алексей Петрович, голос «врача» слегка дрожал. Посудите сами, впервые медицина имеет дело с объектом, обладающим таким набором экстраординарных свойств. Вместе с тем ни качественный, ни количественный состав этого набора нам не известен. Мало того, искусственное удержание объекта в бессознательном состоянии в течение тринадцати лет осуществляется впервые в медицинской практике, а потому, как это могло отразиться на его свойствах, тоже никто не знает. При этом от нас требуется вывести его из искусственной комы, да еще так, чтобы он, придя в сознание, не проявил какие-нибудь дурные наклонности, напомню абсолютно не известные нам. Как подобное можно осуществить? Продолжать накачивать его наркотиками? Боюсь, тогда мы рискуем его потерять. А я уверен, Алексей Петрович, вы согласитесь со мной, что нам все-таки лучше сохранить его в живых. В конце концов, пока он ни на что не способен это абсолютно точно. И вряд ли будет в состоянии натворить что-нибудь серьезное, если вдруг придет в себя. В таких случаях, знаете ли, неизбежен абстинентный синдром, «ломка», а это о-о-очень неприятное состояние, смею вас заверить. Тут и рвота, и понос, и нестерпимые мышечные боли Нет, нет, можете не сомневаться, Алексей Петрович, он тринадцать лет пролежал в постели: последствия гипокинезии а их очень много кроме элементарной физической слабости и мышечной атрофии не дадут ему подняться и сделать хотя бы шаг как минимум в течение нескольких месяцев. Если уж на то пошло, я бы даже не стал его привязывать. На мой взгляд, это совершенно излишне. Однако если вам угодно, пусть будет привязан. Ему это не повредит, а нам будет спокойнее
Ну, смотри мне, чуть помолчав, сказал «начальник». Я, со своей стороны, усилю наружную охрану. А здесь тебе решать. Но если что не так, шкуру с тебя спущу.
Они вышли. На минуту повисло тягостное молчание, однако в «палате» оставалось двое Арей хорошо слышал дыхание и шорохи, издаваемые ими.
Что-то Сансаныч слишком либеральничает, разыгрывает из себя старорежимного земского докторишку, раздался голос «амбала». Ох, не нравится мне это. Как бы нам всем не погореть из-за его мягкотелости Ну что ты дергаешься, словно кобылка необъезженная!
Уберите руки, Мерзоев, в голосе «сестрички» послышалась скорее скука, чем досада. Не то я доложу куда следует о вашем поведении.
Ну-ну, успокойся, с докторишкой-то ты гораздо покладистей. Я ведь тоже могу доложить об этом куда следует.