Он развернулся и какой-то особой крадущейся походкой направился к лодке. И уже отчалив от берега и продолжая неторопливо, но с усилием работать веслами, крикнул сквозь громкий шорох неугомонного дождя:
Не задерживайся здесь, парень! Не надо!
Что это было совет или угроза?
Крис проводил взглядом ушедшую вверх по течению лодку и начал прыгать, чтобы согреться. Он прыгал и прыгал, и энергично махал руками, а в голове в такт этим прыжкам колотилось:
«Чужаки Чужаки Чужаки»
Солтио Шацкий на посланный мейл пока никак не реагировал. Еще не прочитал? Или прочитал и теперь прикидывает, как поступить с этим негодяем Габлером? Советуется? Или они там, в Октагоне, заняты более важными делами если чужаки уже здесь, в Вилке?
Габлер перестал прыгать и вновь уселся на мокрую траву. Надо было действовать, а приходилось торчать тут, у какой-то реки, на землях каких-то риголов
Блип! с досадой сказал он и плюнул в дождь.
И почти тут же в кармане засигналил унидеск, словно возмущаясь дурными манерами бывшего файтера.[5]
Шацкий, копируя Криса, тоже не рассыпался в любезностях. Его мейл был сух и деловит:
«Тебя доставят в Октагон. Жди коннекта от местных твинсеров. Началось».
Габлер перечитал эти короткие фразы несколько раз. Последняя была совершенно понятна и вызывала озноб: чужаки уже появились в Виа Лактеа. А вот первую можно было понимать двояко. То ли его собирались использовать в установлении контакта с Соседями, то ли намеревались отплатить за все, что он, Кристиан Габлер, устроил палатинцам.
«Нет, я им нужен, сказал он себе. Живым и здоровым. Во всяком случае, пока нужен».
Крис задумчиво побродил по берегу. Остановился и обвел взглядом беспросветное небо.
«Где же это такси, блип?! Пешком ковыляет, что ли?»
Ответом на эти невысказанные вопросы стал слабый приближающийся гул, который вплелся в шум дождя. Через две-три секунды из-за верхушек деревьев выскочил желтый уникар с синим пояском. Сбросил скорость, повис в воздухе над рекой пайлот оценивал обстановку и мягко опустился у самого берега, на то место, которое недавно занимала лодка ригола.[6]
В салоне аэротакси было сухо и тепло, и Габлер, сообщив пайлоту, что намерен лететь в космопорт, с удовольствием развалился в кресле. И подумал, что нужно будет присесть у ближайшего шопа и купить обувь не являться же в космопорт босиком. Да и бельем не мешало бы обзавестись, потому что его трусы и майка остались в квартире Лили. И сменить одежду хоть свитер и джинсы не промокли и не испачкались, но все-таки побывали в канализации. И хорошо бы еще помыться Габлер намеревался проделать это в космопорте.
«Если прямо на стоянке не возьмут под стражу», тут же мелькнула неприятная мысль.
А такое вполне могло случиться. Доставят в Октагон с конвоем, а то мало ли что еще вздумает учудить этот неуправляемый Габлер
Он смотрел вниз, на уползающий за горизонт лесной массив, и в голове у него вдруг зазвучала песня, которую когда-то напевал Гамлет Мхитарян, побренькивая на гитаре:
А ты уникар, уходящий в полет,
В сердце своем сбереги.
Вновь под брюхом машины о чем-то поет
Зеленое море тайги
Но вскоре эту песню заглушил сигнал унидеска. Лицо мужчины, появившееся в озе объемной зоне аппарата, было Крису незнакомо. Впрочем, судя по характерному жесткому взгляду и особой, всегда узнаваемой сосредоточенности, мужчина относился к местным силовикам.
Твинс,[7] майор Вилбек, сухо представился мужчина, подтвердив предположение Криса. Мистер Габлер?
Да, он самый.
Мне поручено работать с тобой. Где ты сейчас находишься?
Лечу на такси в Роузию, в космопорт, сообщил Габлер, отметив двусмысленность первой фразы майора.
Короткий писк, донесшийся с панели управления и ни о чем не поведавший бы обычному пассажиру, дал понять бывшему файтеру и твинсеру, что такси взяли под контроль.
Мы тебя встретим, так же сухо сказал Вилбек.
Понял, кивнул Габлер. Только я тормозну по дороге. Одежду нужно прикупить и обувь. Это я к сведению, чтобы не переживали.
Майор сузил глаза, словно почувствовал какой-то подвох, но этим дело и закончилось.
Хорошо, сказал он. До встречи.
Лицо Вилбека исчезло из озы. Но теперь Крис почти физически ощущал, как опутала его невидимая сеть чужого пристального внимания.