Я вошел в тот момент, когда Балагурова Анна произносила очередную здравицу в честь хозяев дома. Она произнесла банальный тост с пожеланием здоровья, счастья в жизни и удач.
Я сел на свое место и присоединился к поздравлению, чокнувшись своей рюмкой с рюмками остальных присутствующих в гостиной, но пить не стал на сегодня хватит.
Несколько минут спустя вернулась с променада Сафронова Женя. Она села за стол и выпила налитую ей рюмку водки. Дамочка любила спиртное. Примерно через пять минут Скобликов Борис забеспокоился и стал оглядываться на дверь, за которой находилась его супруга Мария Горбунова.
Что-то Маша долго отдыхает, пробормотал он с тревогой в голосе. Пойду-ка посмотрю, что с нею случилось.
Борис встал, с шумом отдвигая стул, затем двинулся к двери в комнату, где отдыхала Маша. Он стукнул пару раз в нее для проформы, потом открыл и вошел внутрь. Все сидели расслабившись, разговаривая между собой, никто особого значения тому, что Борис пошел проведать свою супругу, не придал. И тут из комнаты раздался нечеловеческий вопль. Все присутствующие в гостиной, как-то дружно вздрогнули и уставились на дверь, за которой не так давно исчез супруг Горбуновой Скобликов. Откровенно говоря, от этого вопля у меня мороз продрал по коже, но я, пересилив себя, вскочил и ринулся к двери в комнату. Все остальные остались сидеть на своих местах, словно пригвождённые. Я собрался было влететь в комнату, но на входе столкнулся с выходившем из нее Борисом. Его лицо исказилось от ужаса, руки были перепачканы кровью, все движения такие точно Скобликов был в стельку пьян. Взглянув на меня диким взглядом, он шарахнулся в сторону, ударился о дверной косяк, потом, оглянувшись назад в комнату, ткнул окровавленным пальцем внутрь.
Маша! Маша! пробормотал он, точно сумасшедший, дико вращая глазами. Она мертва! Ее убили!
В доме воцарилась тишина. Ничего не понимая, я отодвинул, загораживающего вход в комнату Бориса в сторону и бросился в помещение. Это был обычный дачный кабинет, с отслужившей в московской квартире мебелью, которую следовало бы уже выбросить на свалку, да вот нашлось ей место на даче. Здесь у левой стенки стоял простенький письменный стол с древним компьютером на нем, офисное кресло, два стула, справа диван, над ним несколько книжных полок. Окно на улицу было распахнуто. Маша лежала не спине на диване, ее открытые, остекленевшие глаза смотрели в потолок. Одежда была залита кровью. Она натекла на диван и расползлась по нему темным пятном. Нигде орудия преступления видно не было. Меня замутило. Острая тоска схватила за сердце. Как жаль Машу! Кому потребовалось отнимать у нее жизнь? Я сделал сильный выдох, чтобы привести свои нервы в порядок.
Тут в комнату начали входить гости.
Что! Что здесь случилось?! воскликнула Арина Синичкина, а увидев мертвую Горбунову, изменилась в лице.
Кто?! Кто мог это сделать?! заорал Руслан Балагуров.
Это не может быть! схватившись рукой за сердце, вскричала Анна Балагурова.
Женя Сафронова запричитала:
О Господи! Спаси и сохрани! За что? За что?!
Самым слабым оказался Саша Сафронов. Он побледнел, и, казалось, его вот-вот вырвет.
Ничего не трогать! закричал я. Выйдите все из кабинета. И до приезда полиции сюда не входите!
Какой кошмар! пробормотала Женя Сафронова.
Все вошедшие в кабинет гости, кто-то, развернувшись на сто восемьдесят градусов, а кто-то, пятясь, вышли из кабинета. Я покинул комнату последним и почему-то осторожно, чтобы дверь не хлопнула, прикрыл ее.
Борис без сил сидел за столом на своем месте и бессвязно говорил:
Я думал она ранена, не стал никого звать на помощь. Ведь я же врач, думал, окажу ей помощь. Бросился к Машеньке, потрогал ее пульс, но все было бесполезно. Сердце ее остановилось несколько минут назад. Горе! Какое же это горе! Как же я буду теперь жить без нее?! раскачиваясь из стороны в сторону, пробормотал Борис и обвел нас растерянно-вопросительным взглядом, словно мы могли ответить на этот его вопрос.
Но кто?! Кто это сделал?!! вновь вскричал Балагуров. Рослый, он возвышался над всеми, стоявшими в гостиной людьми. Это мог сделать только один из нас. Я немедленно звоню в полицию и вызываю сюда опергруппу.
Неужели это мог сделать кто-то из нас? ахнула Балагурова Анна. На ее красивом личике отразилось недоумение.
А больше некому, ответил на ее вопрос Балагуров.