Силис поглядела в окно на уходящую женщину, подметив, что её муж, работающий на мебельной фабрике, с роду не приезжал так рано домой, задерживаясь в каждом пабе по пути на кружку пива, и пару драк. Но ответила только кивком.
Дэниел вздохнул, не зная как продолжить общение. Все реплики казались ему вымученными и неуместными. Подбирая подходящие слова, он решил, что лучшее что он может сказать это слова идущие от сердца.
Я не представляю, как тебе сейчас тяжело, и тем более не знаю как помочь тебе справится с этим. По долгу службы я бы предложил тебе Библию, но опыту знаю, что хороший виски и крепкий сон решают такие проблемы лучше.
Силис посмотрела на него с болью в глазах. Она бы и рада попросить помощи, но и сама не знает что ей нужно. Живых мать и мужа, но это не в силах даже всех священником вместе взятых. То, что Бог забрал он обратно не отдаёт. По крайней мере не так.
Женщина поднялась с дивана, и, кивнула священнику.
Позвони и я приеду завтра, если нужна будет помощь, голос его звучал по-отцовски напутственно. Как на проповедях. Но они оба знали, что она не позвонит. Но он всё равно приедет субботы они проводили вместе с Эвеном, и тоска по нему заставит его приехать сюда ещё.
Ночью Силис снился кошмар, мучавший её каждый день после смерти мужа. Эвен, как и каждый воскресный день, неспешно прогуливается с коляской по Мелгам-роуд, пока дочь занимается с мисс Спенсер музыкой. Только у неё получилось собрать детский оркестр, в котором нашлось место для колокольчиков Эйнсли. На обычно безлюдной улице Эвен встретил старого приятеля и вёл оживлённую дискуссию о британском праве.
Всё было хорошо, но обычно тихий малыш начал рыдать, как не рыдают даже самые громкие. Это было похоже на животный, утробный вой. Он изгибал спину и яро сжимал кулачки. Отец и игрушками, и покачиваниями пытался успокоить его, но ничто не могло угомонить Иэгана. Распрощавшись с другом и уложив сына обратно в коляску, Эвен собирался уже заскочить к учительнице дочери, чтобы вызвать такси и направиться в детскую больницу, когда машина, выскочила с дороги на тротуар, несясь прямо на них, он только и успел, что оттолкнуть коляску и встретить свой последний миг. Всю улицу окатил гром от удара и плач малыша. Выбежавшие из домов вызвали скорую двоим: Эвену, которому уже ничем было не помочь, и мужчине за рулем, у которого, позже, констатировали обширный инфаркт миокарда. Если бы только малыш устроил истерику ниже по улице, или если бы Эвен подумал о себе, а не своём сыне, или если бы у него этого сына не было вовсе, Грим Рипер[5] не пришёл в этот чёртов день, на эту чёртову улицу, за этим чёртовым дураком.
Силис рывком села на кровать, тяжело дыша. Её лоб покрыла испарина, руки дрожали, а ноги дёргались в нервном танце. Каждую ночь женщину мучил этот кошмар, а днём не давали покоя терзающие мысли. Её малыш, в которого она вложила все свои силы и любовь, он Он не может быть виновен в гибели своего отца. Он же всего лишь ребёнок. Но с того ужасного дня с ним творится что-то странное. Он не переставая кричит, извивается на руках, не может улежать на месте и изгибается глядя куда-то вверх. Силис никогда такого не видела, да и Иэген всегда был спокойным и ласковым. Сейчас же она не могла даже взять его на руки младенец начинал яростно бить её по лицу. Его как будто подменили Эта мысль не давала ей покоя. Врач говорит, что это маниакальный психоз, что такого рода состояния возникают, когда в жизни происходит трагедия. Он выписал ей лекарство, название которого женщина до сих пор не могла выговорить без запинки. Вспомнив о нём, Силис встала с кровати, засунув ноги в махровые тапочки, и набросив на себя голубой халат в тон к ним. Стоило ей только подняться, как за соседней стеной раздался плачь. Начался новый день
Силис не спешила идти к сыну, решив сначала всё же выпить таблетки. Её нервы были на пределе, и она боялась сорваться. Если и не на Иэгана, то на Эйнсли, которая точно не заслуживала такого. Выпив и посидев пару минут, разглядывая трещинки в стене под потолком, она досчитала до десяти в обратном порядке (совет всё того же доктора) и пошла в комнату, специально выделенную для малыша, где раньше был её с Эвеном кабинет.
Раньше они проводили там целые дни: её муж штудировал книги и журналы по юриспруденции, а она шила платья. Ничего больше не удавалось ей, но платья были хороши. Каждое последнее воскресенье месяца, когда мужьям выдавали зарплаты, всё девушки, женщины и даже поседевшие старухи приходили к ней приобрести себе обновку, и подбирали новые модели на следующий раз. Если бы только она могла вернуться в эти беззаботные и размеренные дни. С этими мыслями она шла в детскую, пока не осознала, что плач прекратился. Сердце забилось быстрее, и Силис, вняв его темпу, побежала, не в силах сдержать тревогу.