Глава 2
Русалка Лилит царственно восседала на своей любимой ветке. Молодые женщины невольно прижались к друг другу. Переведя дыхание, Люси на секунду обняла Олечку и решительно шагнула вперёд. Опустившись в глубоком реверансе, она протянула шкатулку.
Ваше Величество! произнесла она покорно. Умоляю простить мою дерзость! Я всё сделаю, чтобы загладить мою вину.
Кикимора приблизилась. Открой.
Гонзалес торопливо исполнила приказ. Лилит кивнула и, опустив крышку, забрала Приношение. Взглянула на Ольгу. А ты что припёрлась?
Та поклонилась до земли. Во мне доча твоя.
И что? высокомерно уточнила Демнонесса. Не вздумай обидеть её! Не пощажу твоих собственных отпрысков! Мой муж всей Землёй управляет. Таких отморозков подсылать буду детей твоих ломтями настругают!
Оленька упала на колени.
Смилуйся, Русалочка! зарыдала она. Не губи ты детоньку! Отпусти её душу, не обижу её, клянусь! Только не забирай!
Лилит помолчала.
Хорошо протянула она наконец. Если откажутся от строительства Церкви в селе -дочка твоя.
А растерялась Оленька. Как же я смогу
Юрка у тебя парень авторитетный. осклабилась Кикимора Болотная. Вот пущай и подумает. Змеёныш тут кашу заварил, да вот теперь нам всем расхлёбывать придётся. Кстати, Бренда! заговорила она на итальянском. Я-то к Дэну хоть нежные чувства питаю. А вот Змеёныш его щадить не будет. Жёнушка его далеко, да и о своём собственном сыне уже думает больше, чем о приёмыше, которого, к тому же отобрали!
А теперь вон пошли, обе! выкрикнула она уже снова по-русски. Бродите, где хотите, да слова мои запомните!
Она исчезла вместе со шкатулкой, а Оленька так и плакала, по-прежнему стоя на коленях.
* * * * *
Вообще-то его имя было Пётр. Но когда он по блату попал в шофёры к Борису Ивановичу, он оказался самым молодым, и остальные водители и охранники, хоть и не решались откровенно издеваться, но иначе как Петюнчик и Петька не обращались.
А уж постоянные шутки, что, мол, Василь Иваныча пристрелили, вот Петька к Борис Иванычу подался, стали уже чуть ли не ежедневной традицией.
Да и сам хозяин называл его «Петруха» и каждое утро интересовался, не нашёл ли тот свою «Гюльчатай».
Если бы не престиж и совершенно сказочная зарплата, Пётр Рыкин давно бы плюнул на всё.
Пока его держали как ``мальчика-на-побегушках``, давая поручения слишком простые и скучные для более опытных работников. Вот и сегодня, его послали в Вишнёвку с какими-то бумагами, которые почему-то не хотели отправить по факсу.
Рыкин приехал с утра, отдал бумаги, пошатался по пустому селу все работали. Забрав папку с бумагами, Пётр повёл машину в сторону города и, уже на краю деревни, увидел двух девушек, выходящих из-за деревьев, подобно лесным феям.
Обе очень худенькие. Белёсенькая, явно местная, не произвела на Рыкина особого впечатления, а вот при виде другой, у него перехватило дыхание, и Пётруха невольно ударил по тормозам.
«Цыганка?» промелькнуло у него в голове. Чуть ли не на голову выше, чем рядом идущая, одетая в спортивный фиолетовый костюм, она двигалась, словно охотящаяся пантера, и её странные, совершенно кошачьи глаза только усиливали это сходство. Длинные ноги, как у настоящей модели; что зад, что бёдра, эффектно покачивающиеся при каждом её шаге
Пётр не мог поверить глазам. Он подрулил к ним по ближе, посигналил, а когда они взглянули прямо на него, высунулся из окна, улыбаясь во все тридцать два зуба.
Девушки, окликнул он их, подмигивая. Где здесь поворот на Нью-Йорк?
Чё? растерялась Белёсенькая, а тонкие губы «Цыганки» растянулись в хищной улыбке-оскале.
До горизонта и направо! отозвалась она глубоким, мелодичным голосом.
Петру показалось она пропела, словно певица в опере.
Обе они спокойно последовали дальше, своей дорогой, а он сидел, совершенно потрясённый, и, наконец, очнувшись, не понял, куда они делись.
Его мобильник заиграл, Рыкин машинально ответил.
Ты где застрял? сердито поинтересовался Борис Иванович. Ты бумаги не потерял?
Нет-нет, шеф, я еду! отозвался Пётр торопливо.
* * * * *
В кабинете Борис Иванович сразу вытащил бумаги и начал торопливо просматривать их.
Ну, что, Петруха, не нашёл ещё свою Гюльчатай? машинально поинтересовался он.
Представьте, там, в Вишнёвке! Пётр не смог удержаться. Ох, хороша, цыганка-то!