Но любить меня не спешат. И жалованья не допросишься
Точно печенья нет? Точно-точно? А вы смотрели? Может, под стол закатилось? Если даже с отравой давайте, я привыкшая. Нет?.. Ну пусть овсяное будет. Но, чур, с изюмом!
Что? Это я-то вам голову морочу?
Оставьте меня в покое, светозарные, а? Вам хорошо, сидите в своей «Гиппокрене», и в ус не дуете! А я пока воды из источника принесу, вдохновения уже и след простыл. Только Пегас ржёт и зубы скалит.
Слушайте, ну хоть сахарную печенюшку дайте. Правда, она вязкая, как глина
Земная еда музам не впрок? Её чем больше ешь, тем лютее голод? Да что вы говорите! Вот не догадалась бы!
Когда я на свет появилась, никто не спросил, хочу ли я кушать. Никто воды не поднёс, не говоря уже о нектаре. Даже очухаться не дали. Пинком с горы и вперёд, вдохновляй на доброе и вечное! Вот я, наивная, сломя голову и побежала. Раз смертная бросила своего писателя под Новый год, значит, не особо он ей нужен.
Да, я такая. Подбираю то, что другими брошено.
Неужели даже корки хлеба пожалеете, а? На кухне есть, я знаю. На верхней полке, под тарелкой с голубой каёмочкой. Там ещё сыр плесневеет. От сыра тоже не откажусь. Пристрастилась в мышиной-то форме
Обойдусь? Ну-ну. Хочу посмотреть, как бы вы обошлись
Чем, говорите, я должна питаться? Наслаждением от сотворённого шедевра? В самом деле? Какая гадость эти ваши ножки дивана. Ну дайте печенья! После него можно и шедевром понаслаждаться.
Во что я жизнь писателя превратила? Я?!? Нет, вы себя слышите?
Смертные сами не знают, чего хотят. Вроде, так о музе мечтал хоть в петлю. А едва его подруга крик подняла, тотчас книгу писать расхотел, а загорелся меня убить. Пришлось подыграть. Одержимость она тоже сродни вдохновению.
А что, плохо вышло? Папочка вообще бы молнию швырнул, и прощай, город, здравствуй, пустыня.
Да не тащите меня, никуда я отсюда не пойду! Никуда, слышите!
Он мой творец! А я его муза!
Не нужны мне другие! Не хочу заново! У меня договор! С этим вот Он меня кормит, а я его вдохновляю! Я нужна ему!
Что? Как не нужна? Быть такого не может! Куда он без меня? Как он без вдохновения? Он же ни строчки ни уха ни рыла
Пустите, дайте глянуть! Пустите, кусаться буду!..
Панорама
Муза венчает славу, а слава музу.
Латинская пословицаПосреди комнаты, ставшей ещё мрачнее после ухода небожителей, в шелухе и огрызках, щека к щеке сидели Влад и Лялька. Изредка девушка, будто не веря, что вернула своё непутёвое счастье, ерошила его кудлатую голову.
По квартире гуляли сквозняки. Наверное, поэтому Владу чудилось, что он оказался посреди озера, подёрнутого хрупким льдом. Одно резкое движение одно неверное слово
Как как же ты справлялась, пока пока я тут пробуя слова на вкус, зашептал он, не открывая глаз.
С момента, как исчезло наваждение, он испытал все нюансы презрения к самому себе.
Его до дрожи пугало то, что он мог увидеть. Если вокруг всё по-прежнему, значит, муза-мышь примерещилась, и пора лечиться. А если
Тут мысль останавливалась, не в силах взять следующую высоту без разбега.
Ой, котечка всхлипнула Лялька. Что я? Я за тебя переживала. А Маринка меня чаем отпаивала. Я у неё всё это время и жила
Маринка? Это у которой футболист завёлся? уточнил Влад, переполненный нежностью к благодетельнице.
Она самая! Лялька потёрлась носом о его колючую щёку. Они меня жалели. И Маринка, и этот её И ни о чём не спрашивали.
Влад вдохнул аромат Лялькиных кудрей. Чудесно иметь друзей, которые отпаивают чаем, жалеют, и ни о чём не спрашивают. Друзей, для которых улыбка на заплаканной мордашке уже награда.
А если бы спросили? продлевая блаженство, поинтересовался он.
Так не стали же! резонно возразила любимая. Как бы я им объяснила это всё? Они ведь нормальные!
В тоне Ляльки мелькнул снобизм. Не каждый водит знакомство с небожителями и остаётся цел и невредим. Ну, почти
Девушка обняла любимого ещё крепче. Так крепко, что Влад охнул и, наконец, разлепил веки.
Комнату огрызок за огрызком он осматривал внимательно, не торопясь. Со вкусом. Будто запоминал на всю оставшуюся жизнь. Ноутбук он удостоил лишь мимолётного взгляда.