«Дни осени прохладно-хороши»
Дни осени прохладно-хороши,
Они как продолжение души
Туманным полем,
Речкой, облаками,
Всем миром, мельтешащим между нами.
Мне было бы его совсем не жаль,
Когда б не эта поздняя печаль.
В печали жить и радоваться свету,
И красоту рассеянную эту
Легонько убаюкивать в горсти,
Всем сирым, всем обиженным нести.
И принимать душой благую весть,
И веровать, что счастье в этом есть!
«Опять тревожат душу сны»
Опять тревожат душу сны,
Что и печальны, и грустны.
Не о любви, не о заботе,
Они всё более в полёте.
Они в полёте, что как свет,
Его в земных заботах нет.
Он славен дивной высотой
Над повседневною тщетой.
Но в том, мой милый, и беда,
Что сон взметнётся иногда
Взглянуть на всех родных, любимых,
Земной заботою томимых.
В первый класс
Пора мне!
Мама добрым словом
Напутствует, не сводит глаз
С меня, а я стою в обновах
Сегодня в школу, в первый класс.
И мама, солнечно-проста,
Суёт мне шоколада плитку
И открывает мне калитку,
Как будто райские врата!
Апокалипсис
Новую осилили высотку
Сгинули в космической дали.
Ближе, ближе подлетаем к солнцу
Дальше, дальше от родной земли.
Страшно ведь, что мать-земля в дорогу
Не благословит нас никогда:
«Улетели? Ну, и слава богу!
Хорошо бы, если навсегда!»
«Ну и что ж я имею»
Ну и что ж я имею
На скончании дней?
Что имею лелею,
Да и нету милей
Детства, поля, степи на закате
И у речки костра,
Приглушённого голоса бати:
«Вновь клюёт густера!
А с неё не уха, а похлёбка»
Ну а где-то в крестьянской избе
Мама в окна засмотрится робко
В благодарности Богу, судьбе.
А вернёмся раздеться поможет,
Щи на стол, ну и прочую снедь
И на скатерть ладони положит,
На меня станет долго глядеть.
«В чернозёме, на суглинке»
В чернозёме, на суглинке,
И в моей душе
Ветру, зёрнышку, былинке
Дом готов уже.
Тук-тук-тук!
Откуда родом
И рождён кем ты?
Той же матушкой-природой,
Те ж лица черты.
Узнаёшь?
Да хватит врать мне!
И не думал врать!
Значит, мы с тобою братья?
Ну, конечно, брат!
«Впереди горит поляна»
Впереди горит поляна
Ягодой осенней рдяно.
Я бреду с лукошком
Ягодной дорожкой.
Голову склоняю вниз,
Земляничный сдвину лист
Милая красавица,
Разреши представиться?!
А она в ответ:
Возражений нет!
В небо гляну: около
Голубого облака
Земляникой рясною
Свисло солнце красное.
И лучи стекают вниз,
Словно сок, мильярдом брызг!
«Словно солнце на закате»
Словно солнце на закате,
Светит лампа в нашей хате.
В полусумраке спокойном
Мы сидим семьёй на койках,
На скамейках вместе
Слушаем мы вести.
Мы воды набрали в рот
Хорошо приёмник врёт.
Папка ухо чешет:
«Хорошо ведь брешет!»
А о чём идёт брехня?
О колхозе нашем:
Будто на три трудодня
Пуд овсяной каши
На душу колхоз даёт
Хорошо приёмник врёт!
«Роза в дымчатой оправе»
Роза в дымчатой оправе
Дачным утром хороша.
В росах платьице поправит
Не цветок сама душа!
И, склонившись над водою
Родниковою в ведре,
Всё любуется собою
В спелой девичьей поре.
Срежу. Сникнет. И обвянет.
Но ещё листвой шурша,
Вдруг в глаза мои заглянет
Не цветок сама душа!
«И когда ж помудреет душа»
И когда ж помудреет душа,
Перестанет когда удивляться
Лжи, похожей на правду ножа,
Правде, с ложью готовой сравняться?!
Сколько ж можно всех скопом жалеть,
И прощать, и прощать, и прощаться?
Сколько ж можно всё это терпеть
И терпенью души удивляться?!
Март
Игольчат снег, искрист и хрупок.
Наступишь в ямине следа,
Разорванной, колючей, грубой,
Мгновенно выступит вода
Галош повыше Тяжелеют
Водой набрякшие пимы.
И ноги стынут, леденеют
До искр в глазах, до жуткой тьмы.
Домой приду как будто с кожей
Пимы срослись С отцом вдвоём
Снимаем. Мне отец поможет!
Потом отшлёпает ремнём.