Ого, уже и верить начала? рассмеялся Землерой и плюхнулся с нею рядом, скрестив ноги и откинувшись назад. Ласковый тёплый ветер гладил его по прикрытому наполовину лицу и путался в волосах. А чего так поздно-то?
Да не привыкла сразу доверять, рассеянно ответила Анна. Вдруг подавшись вперёд, она запустила руку в снежно-белые растрёпанные волосы Землероя, намотала несколько прядей на пальцы и рванула на себя.
Э-эй! возмущённо завопил тот и вцепился ей в руку. Ты что такого удумала?
Да просто волосы у тебя странные, Анна отняла руку и задумчиво покрутила запястьем под беспощадными ударами солнечных лучей. Зацепившиеся за неровно обстриженные ногти, белые пряди беспощадно сияли и слепили ей глаза. Она зажмурилась и опустила руку. Я думала, это парик.
Мы духи! рассерженно проворчал Землерой, опасливо проводя ладонью по волосам. Мы париков не носим! Разве что речные хозяйки их надевают, когда на праздник идут, но у них причина есть! склонившись к самому уху Анны, Землерой горячо прошептал ей на ухо: Они просто лысые, а за красивых девиц им так охота сойти!.. Если им какая девушка жертвует свои волосы: отрезает и в реку бросает в жгучий полдень, они этой девушке всеми силами будут помогать: и жениха достойного подыщут, и в родах ребёнка сберегут, и с мужем любовь сохранить помогут, живи только неподалёку от реки, и всё ладно будет. Можно даже не рядом с той, которой волосы пожертвовала: речной народ близко общается, они все-все свои горести и печали друг дружке передоверяют, поэтому ни их благодетелю, ни обидчику от них нигде не скрыться! Мне так сказывали, что они с морскими братьями дружбу водят, но это уже хвастовство, по-моему. Морские жители они гордые, нелюдимые, даже со своей семьёй болтать подолгу не любят.
Анна отодвинулась и уцепилась за дерево чуть дрожащими пальцами.
Врёшь, выдохнула она. Вот врёшь и не краснеешь!
Да с чего мне врать? пожал плечами Землерой. Всё так, как я говорю, и есть.
Хочешь сказать, прищурилась Анна и неловко заёрзала на месте, если я сестре скажу волосы срезать и в реку бросить, она тотчас замуж выйдет?
Землерой подумал чуть-чуть, прищурился и покачал головой.
Нет, про «тотчас» я не говорил.
Но выйдет же? настаивала Анна.
Ну, выйдет, согласился он, это только если условия соблюсти.
Какие ещё условия?
Не оборачиваться, как домой идти будешь, начал загибать пальцы Землерой, в воду не вставать, не подпоясываться и крестик на тело, как пойдёшь волосы жертвовать, не надевать. Если знать, как, то со всякими духами можно договориться. Вот у духов нашего дерева можно, например, крепость корней попросить, и урожайность, и чтобы плоды были сочные и большие
И что для этого сделать надо? живо заинтересовалась Анна, и глаза её засверкали, как угольки в костерке.
Не подпоясываясь, земли у нас под деревом зачерпнуть, в пояс поклониться и сказать: «Хозяин, друг мой природный, подсоби, выслушай просьбу!» ну, и сказать, собственно, чего тебе надобно. А потом поклониться трижды в пояс, повернуться и домой идти, да только не оборачиваться! И это всё работает, только если ты с духами дерева прежде не встречался, Землерой умолк и вдруг застыл, серебристым взглядом скользя по листьям.
Анна надула губки и обречённо вздохнула.
Значит, я у тебя ничего попросить не могу?
Почему это? встрепенувшись, Землерой повернулся к ней и взлохматил волосы. Тебе дух и сам поможет, без просьбы. Как и всякому, с кем у него связь появилась.
А как ты узнаешь, что надо помочь?
Землерой наклонился к ней и весело встряхнул за плечи.
Мне всё ветер нашепчет, животные расскажут. Я же тебя теперь хорошо помню, Анна, и он медленно поднялся, вздымая голову к небу. А теперь беги домой, держи покрепче свой клубок и приходи завтра: мне пора.
А меня с собой ты точно не возьмёшь? Анна даже вытянулась, стоя на коленях и отчаянно сжимая край его грубой одежды.
Холодные пальцы Землероя медленно и осторожно разжали её собственные.
Нельзя, даже и не думай. Сейчас нельзя.
А когда будет можно?
Будешь приставать никогда! и он замахал на неё руками. Давай-давай, беги, Анна, да смотри клубочек не теряй!
Безмужняя девица
Сестру Анны звали Мария, и было ей без малого двадцать лет.
Мария была высокая, худая, как башня, с жидкими соломенными косами, слишком большим лбом и выпуклыми чуть глуповатыми глазами. Анна думала, что у Марии глупые глаза, потому что она не особенно ту любила. Между ними пролегли десять лет разницы, к тому же, знала Анна, что Мария не совсем родная ей сестра. Именно из-за этого с таким наслаждением и такой регулярной частотой ссорились её родители. Если матери Анны что приходилось не по нутру, она картинно плакала, рвала на себе волосы, выла, как собака на цепи, а в минуты особенно сильного раздражения бросалась в мужа тарелками, книгами, подушками словом, первым, что под руку попадало, и вопила так громко, что стены сотрясались: