Я продолжала стоять на пороге, представляя обычную жизнь, на минуту забыв об опасности, и не сразу услышала, как меня тихо зовет Лёша.
Да, Лёшенька? Что ты хочешь, сынок?
Я хочу писать, ответил Лёша, переминаясь с ноги на ногу.
Пойдем на улицу. Там тихо. Никого нет.
А где плохие?
Они ушли. Папа пошел посмотреть, куда они ушли.
Лёша схватил меня за руку.
Папа вернется? Я хочу к папе!
Я поцеловала его в лоб.
Обязательно вернется. Не переживай. Он быстро сходит и придет к тебе. А теперь побежали в туалет.
Ко мне вернулась тревога. Я места себе не находила. Неизвестность мучила. Хотелось самой побежать посмотреть, что там происходит, но не могла оставить детей.
Мужчины долго не возвращались. Они пошли пешком, чтобы не привлекать внимание. Автомобили слышно издалека, а пешком можно остаться незамеченными. До Алферьева пять километров. Час туда и час обратно, но прошло уже почти три часа, как они ушли.
Я проверила родителей, бабу Нину. Там все было хорошо.
Может, снова затопить печь? предложила тетя Валя. Дом почти остыл.
Не знаю, задумалась я. Надо дождаться мужчин. Посмотрим, что они скажут.
Прошло еще полчаса. Я не выдержала и побежала к маме.
Мама, побудь, пожалуйста, с мальчишками. С тобой им будет спокойнее. Мужиков давно нет. Надо проверить, что с ними.
Мама хотела возразить, но я не дала ей вставить ни слова.
Там и твой муж. Уверена, ты тоже хочешь узнать, что происходит.
Не дожидаясь ответа, я тихо вышла на улицу. Мама следом. Я проследила, как она вошла в дом к моим сыновьям, и быстро побежала к дороге. Насколько могла, потому что за ночь выпало много снега и идти стало сложно. На снегу были видны следы четырех пар ног: папы, Ромы, Жени и дяди Серёжи.
Пройдя километр, я увидела на дороге бревна и ветки, которые они вчера тут сложили. Следы вели дальше. Чем дальше я шла, тем тревожнее мне становилось. А если они уже одни из них? Если нас уже ничто не спасет? У нас не осталось путей отхода. Вокруг стоял глубокий лес. Эта дорога была единственной, которая вела на шоссе.
Вдруг впереди послышались шаги. Спрятавшись за кустами, я затаила дыхание. Но через мгновение вышла, вздохнув с облегчением. Это были наши мужчины.
Почему вас так долго не было? шепнула я им.
Они ушли, в полный голос ответил папа. В Алферьеве никого нет. Мы заходили в дома, где люди остались, но и их там нет. Двери открыты.
Все-таки убежали? спросила я.
Папа пожал плечами.
Или вступили в ряды красноглазых, сказал Женька.
А Зинка?
И Зинки нет, ехидно ответил Рома. Наверное, бродит уже с красными глазами.
Папа продолжил:
Мы сначала долго наблюдали, не подходили. Вдруг их за домами не видно. Потом окольными путями подошли ближе. Через огороды. Там все затоптано следами. Они обошли каждый дом, каждый двор, но в Лесутино не пошли. Следы остановились возле плотины в конце деревни.
А к шоссе вы не ходили? обратилась я к мужу. Может, они в Людкове еще? Вдруг снова сюда пойдут?
Не ходили. Мы знали, что вы волнуетесь и решили вернуться.
В Лесутине нас ждали.
Бабка Маня померла, вышла навстречу к нам баба Нина. Не выдержали нервного напряжения. Сердце остановилось.
А говорили, что вас это не волнует тихо сказала я так, чтобы меня никто не услышал.
Бабка Маня всю жизнь прожила в Лесутине. Дети ее давно уехали в город и жили там со своими семьями. Приезжали они очень редко. Это все, что я про нее знала.
Мы приняли решение остаться в Лесутине еще на одну ночь. Женя с дядей Серёжей поехали в Алферьево на машине. Они хотели машину оставить там и пешком сходить до шоссе, посмотреть, что творится в Людкове. Сказали, что побудут в Алферьеве несколько часов. Понаблюдают. И если зараженные снова появятся на горизонте, то сразу приедут. Выбрали самую тихую машину мужа моей сестры Марины, Димы. У «ауди» был бесшумный двигатель, который не привлечет внимание за километр. Но сначала надо было убрать бревна с дороги.
Во всех домах снова затопили печи. На всякий случай ведра с водой не убирали, если придется быстро потушить огонь. Папа разобрал старый сарайчик во дворе бабы Мани и начал сооружать гроб для нее. Толик с Димой пошли копать могилу. К обеду все было готово.
Похоронили бабу Маню за ее огородом, до кладбища не пошли, потому что оно было далеко и пришлось бы тащить гроб через поле, а большой машины, чтобы ее туда отвезти, у нас не было. И шуметь лишний раз не хотелось.