Веня всякий раз при разговоре с Эдуардом Львовичем поднимался и стоял по стойке «смирно», прижимая правой рукой к уху телефонную трубку. Казалось, он находится весь во внимании и молчит, боясь перебить вдохновенный речевой поток своего учителя. Ничуть! Ум Венечки прогуливался в это время совсем в другой стороне. В обнимку с холёными натуральными и взъерошенными иррациональными числами он блуждал по запутанным лабиринтам математических обстоятельств и весело отмахивался от надоедливых децибел добрейшего Эдуарда Львовича.
Тёмная, как Кносский лабиринт, оглашаемая леденящими душу рыками поверженных софизмов, математика увлекала нового Тесея всё глубже в свои таинственные дебри. Логический максимализм на долгие годы овладел романтической сущностью Венедикта. Прежние изобразительные и музыкальные очарования уступили место очарованиям высокоточных алгебраических соединений.
Здесь мы закончим «опись» детских и ранних юношеских лет Венечки Аристова. Немного отдохнём, выпьем с читателем по чашечке кофе и годков этак через пятнадцать подсядем «под локоток» к долговязому небрежно одетому человеку неполных тридцати лет. Чем-то наш герой сейчас занят?..
Часть 2. Диалог
Позабыв о кипящем на плите чайнике, Венедикт сидел на старом семейном диване и, подперев подбородок грифом гитары, размышлял об очередном уходящем в Лету десятилетии.
«Мать честная! сокрушался наш герой. Сколько же я наломал дров»
Привычным движением он переложил деку под правую руку и извлёк раскатистый аккорд.
«Ах, Веня, Веня, куда тебя, дурака, всё время несло? Почему, не дорисовав картинку, не доиграв мелодию, не дописав формулу, ты срывался с места и бежал прочь? Искал высший смысл и всё такое? Нет, дружок, высший смысл был и в художестве, и в музыке, и в математике! Ты чувствовал это. Поэтому твоё сердце трижды влюблялось в будущее, но твой вертлявый ум трижды уводил тебя в сторону. Представь, три раза ты предал самого себя!..»
Напротив дивана возвышалось большое напольное зеркало. Оно в точности отражало движения Венедикта и даже ход его мыслей. По перемещению бровей, то взлетающих вверх, как крылья потревоженной птицы, то устремляющихся вниз и «вгрызающихся» в переносицу, подобно двум прожорливым гусеницам, можно было наблюдать за внутренней мыслительной борьбой, происходившей в растерянном и переставшем понимать самого себя человеке.
И всё же, несмотря на визуальное, в целом горестное сходство, отражение в зеркале являло вид человека собранного и целеустремлённого настоящее Alter ego. Это удивило Венедикта.
Ну что, приятель, хана чистописанию? съязвил он, глядя в глаза «собеседнику».
Отчего же хана? ответил тот. Хана это, батенька, только начало. Прими житейский раздрай как период размытых смыслов. Так сказать, насильственный отдых ума перед будущим марш-броском. Конечно, идти от противного всегда неприятно, но тут уж ничего не поделаешь. Для избавления от дурака все средства хороши, и лучшее из них полное заблуждение!
Альтер эго в свою очередь ехидно улыбнулось, но, припомнив систему Станиславского, изобразило плаксивое выражение лица в точности, как у «первообраза».
Скажи, что мне делать? Может, сойти с ума и посвятить остаток лет натуральной биологии? Венедикт заиграл перебором, выжидательно глядя в зеркало.
Остаток лет, говоришь? Э, нет, батенька! Нам велено трудиться! рассмеялось Альтер эго. Карма у нас такая. Иначе говоря, Господняя обязанность перед человечеством, понимаешь?
А может, это всё фантазии, и нет ничего такого! А наши сакральные мысли обыкновенное житейское баловство, проверенный способ поддержать в груди «священный» огонь гордыни
На этот раз Альтер эго не спешило с ответом и замерло в задумчивости. Игривая улыбка спорхнула с его лица и растаяла в зазеркалье.
В отличие от тебя, наконец заговорило умное отражение, я верю в Бога и в устройство бытия по вертикальному принципу. Ничто не происходит просто так. Всё вытекает из предыдущего и является основой для последующего.
Из твоих слов выходит, что Дарвин прав? И библейское сотворение человека красивая сказка для малограмотных? перебил Венедикт.
Хорош иконописец!.. улыбнулось эго. Быть может, Дарвин и прав. Но его правота никак не объясняет появления разумного начала. Разумное начало в человеке не конструируется из биологических процедур. И об этом тебе хорошо известно.