После выписки Ина долго залечивала её опревшую почти до мяса попку и мечтала расстрелять всех медсестёр и нянечек. За что? За то, что их не хватает на всех деток? За то, что они получают мизерную зарплату и не горят желанием ухаживать за чужими больными и обгаженными детьми?
Ина старалась не прикасаться ко всем своим прошлым страданиям. Так защищает себя психика, заблокировав память о них, но вот вспомнила, потому что дочь упрекнула её в равнодушии. Это не равнодушие, это признак того, что лимит на страдания исчерпан и грузить их больше некуда.
Только после этого и приходит тот самый философский взгляд на мир, с помощью которого Ина успокаивала дочь. Они с мужем молоды, здоровы, поэтому будет у них ещё столько детей, сколько захотят. Было бы желание. Таким образом Ина пыталась хоть как-то настроить Алёну на волну оптимизма, только бы та не впала в депрессию.
Так хотелось, чтобы родился внучок! Кислотная слеза выползла из глаза и прожгла щёку Ины.
Новая любовница Макса
Машина первая женщина для мужчины.
(Народный юмор)В конце зимы Макс взял кредит и купил новую машину. Иномарку! Он радовался так, словно завёл новую молодую любовницу, хотя старую любил долго и верно. Прихворнёт заботился, словно она при смерти. Находясь при ней, не пил ни грамма. По звуку знал, чем любимая не довольна, и помнил в любом состоянии, что её надо сначала завести. О ком, о чём это она?.. Да, о старенькой машине, в сравнении с которой Ина чувствовала своё небольшое превосходство в сердце Макса, а с новой юной могла проиграть.
Я только теперь осознал весь комфорт иномарки. Не понимаю, как мог раньше помещаться в ВАЗе? удивлялся он и демонстрировал коробку-автомат, кондиционер и прочие достоинства новой подруги. Моя машина лучше, чем у твоего бывшего?
Несомненно, уверила она друга.
Как-то она рассказала Максу, что Игорь с женой приезжали к дочке в гости на новенькой приобретённой «японочке». Ина тогда подумала, что тот поступил опрометчиво. Вместо того, чтобы хвастаться перед дочкой машиной, у которой не было своей, лучше бы подстраховался и выкупил её квартиру, в которой жил. Как в воду глядела. А он глядел в свою и совсем даже не прогадал
Теперь дорога до дачи в жару не покажется тебе адом, водить научишься запросто, продолжал Макс свою песнь во славу покупке.
А кредит тебя не пугает? спросила Ина.
Не волнуйся. Деньги от сдачи квартиры уходят банку, а пенсии и зарплаты нам хватит. Всё будет так, как ты мечтала.
Ина была рада покупке машины больше друга: с ней он совсем забыл о сорокоградусной блондинке.
Может быть, ты передумаешь переезжать ближе к дочери? спросил Макс, который никак не мог принять окончательного решения Ины поменять место жительства. Квартирка у тебя прекрасная, три комнаты, добавил он.
Квадратные! вздыхала она, соглашаясь с ним. Мебель под неё заказывали. Макс, если бы не панель, не шумная дорога с машинами, то я бы никогда с ней не рассталась.
Здесь и гараж рядом, и к моей даче ближе.
Согласна. Но знаешь о чём я недавно подумала? О твоём отношении ко мне.
Не понял!
Я мечтала, что ты на новой машине будешь в десять часов вечера приезжать за мной к Алёне и отвозить домой.
Макс надулся и замолчал. Его работа сутками в охране исключала её желание. Тем более ещё зимой он стал брать дополнительные дежурства, чтобы больше заработать денег и накопить отгулы. Но два раза в неделю он мог это делать, считала Ина. И, если бы делал, то одержал бы ещё одну победу. Иногда мужчинам надо совершать маленькие подвиги ради женщин, и не обязательно каждый день. Просто покажите, что на них способны, и они перекроют все ваши самые неприемлемые для них минусы.
Ина поняла, что Макс озадачен упрёком, ведь она ни разу не просила его об этой услуге. А она не просила, потому что считала, что отвозить домой тёщу должен был зять. Но, со всем своим уважением к ней, тот не мог это делать из-за пробок, в которых часами торчал по дороге домой. Дочь каждый раз предлагала Ине вызвать такси или давала деньги на него. Ина иногда даже брала их, но в последний момент внутренняя жаба вела её к метро, чтобы на эти деньги купить себе в круглосуточно работающем магазине у дома что-нибудь вкусненькое. Так что обижаться можно было только на себя. Макс продолжал молча дуться, и она его успокоила: