Осел! А ты знаешь, Лука, что в тех подвалах-то?
И тут Фома шепнул Луке на ухо такое, отчего Лука попятился и перекрестился.
Вона, куда ты, Фома, метишь!
Из сена резко поднялось второе ослиное ухо.
Не трусь, Лука! Наш теперича Новгород! Ох, и откроем торговлю! радостно зашептал Фома.
Перво-наперво, акцизы! добавил Лука.
Пошли, брат! Дел невпроворот!
И они ушли.
Как только шаги за ними смолкли, сеновал зашевелился. А потом кто-то с ослиными ушами так чихнул, что все сено разлетелось. И тут же рядом в конюшне заржали кони. Ведь обладатель ослиных ушей это и был наш старый знакомый Конек-Горбунок.
Хотите знать, почему его появление вызвало такой смех в конюшне?
Седая грива покрывала Горбунка с ног до головы, и эта грива была сплошь усеяна репейником да колючей сухой травой.
Горбунок хотел было вскинуть упавшую на глаза прядь. Но ноги его подкосились Ай!
Встать отжаться! скомандовал сам себе Горбунок.
Он встал, попробовал отжаться. Вышло еще хуже: все четыре копыта без подков разъехались в стороны.
Кряхтя, кое-как поднялся Горбунок и побрел к поилке. Видно, какая-то мысль застряла в его голове, потому что он вдруг вновь тряхнул гривой и произнес:
А! Не мое дело!
У поилки стеной встали кони. Горбунку как всегда никто не уступил места. Пить кони не хотели, просто вредничали, делать-то им все равно было нечего. И пришлось коротышке Горбунку протискиваться меж стройных лошадиных ног. А так недолго и копытом в глаз схлопотать!
Но вот Горбунок припал к воде, сделал глоток и тут же выплюнул. А кони опять заржали!
Гадость, сказал Горбунок, А раньше-то, бывало, за царским столом сиживал, чаи какие хошь заморские да мед-пиво пил Э! Что вам объяснять! Разве вы хорошую жизнь знаете? он уныло уставился на свое отражение в воде поилки Молодой был, горячий
И Горбунок поплелся обратно на сеновал. Там завалился на бок. Закрыл глаза. Покрутился. Сел.
Нет, сон к Горбунку не шел в этот полдень.
А между тем в темнице Садко и Василий осторожно ощупывали руками стены в кромешной тьме, спускаясь вниз по стертым каменным ступеням. Воздух мокрый, пахнет плесенью. А что вы хотите: ледяной подвал!
Ну и темнотища, сказал Садко.
Страшно? спросил Василий.
Васе-то все нипочем! Разве что чуть-чуть жутковато. А вот у Садко зуб на зуб не попадает.
Страшно было, когда ты на улице морды бил.
Так я ж за тебя, дурья башка, заступился! И зря, как вижу. Воровать нехорошо.
Что ты видишь? Темнота! Морды почем зря бить нехорошо.
Размяться маленько хотелось Тебя как звать-то?
Садко. А тебя?
Василий я. Буслаевич. Княжич.
Садко аж присвистнул:
Эко! С княжичем в подвал попал! Ну, что ж, Вася. Вдвоем-то еще ничего
И тут откуда-то из глубины подвала донесся звон цепей, и во тьме блеснули два жутких глаза. Бррр! Василий и Садко от неожиданности поскользнулись на ступеньках! И полетели по каменной лестнице вниз:
А-а-а!!!
Э-э-э! зевнул Горбунок на конюшне, Так о чем это я? Э-э-эх, память Сколько мне сейчас? Триста один! Всего-то! Еще молодец!
Кони лениво жевали сено у кормушек. Повернули на Горбунка морды, ожидая, что дальше будет. Но Горбунок завалился на бок и захрапел.
Кони вновь принялись жевать, медленно работая челюстями, время от времени вздрагивая от укусов надоедливых оводов.
Вспомнил! вдруг крикнул Горбунок, сел и выпучил глаза так, что кони испуганно застыли и уставились на него, Все вспомнил!
Горбунок обвел коней страшным взглядом и от ужаса прикрыл пасть копытом.
А в подвале Василий и Садко как раз докатились по лестнице донизу.
Привиделось? шепотом спросил у Васи Садко.
Ой, чего только в темноте не привидится! хохотнул Василий, кряхтя, поднялся, нащупал на стене факел, чиркнул кремнием
И обмер. Потому что в подвале оказался еще один узник.
Хилый такой старикашка с длинной белой бородой. Его, видать, давненько к стене приковали: кожа да кости, без слез не взглянешь.
Ну, дед, напугал! Здрассьте! сказал Василий.
Эге Да он тут засох совсем! сказал Садко.
Старичок пошевелился, кости загремели. Ну, точно скелет один, не человек!
Дед! Да за что ж это тебя так, а?!
Старичок жалобно посмотрел на Василия и вроде даже улыбнулся осклабился