Ну вот, к примеру. Поручили Садко корову пасти. Он на луг вышел, голову к небу задрал, руки крыльями распластал песню, значит, запел. А в это время к корове волк крадется! Корова мычит что есть мочи да что толку? Если уж Садко поет, тут хоть мычи, хоть кричи, никто не услышит!
Вот подкрался волк к корове и вскочил ей на спину. Корова бежать сломя голову! Только тут Садко и заметил, что стряслось! Успел схватиться за коровий хвост. Волк уж и сам не рад, корове в бока вцепился, сидит крепко. А Садко по земле волочится, пыль столбом!
Бедная корова до мельницы добежала. У мельницы как раз полдеревни с подводами. А тут волк верхом на корове и Садко следом!
Мельник весь в муке, на крыльцо выскакивает: святый Боже!
А Садко все нипочем встает, прокашливается, и петь начинает, на волка глядя. Да так звонко, что с первой ноты лошадей на дыбы подняло: иго-го! Со второй ноты волка с коровы снесло ого! А с третьей ноты такой ветер поднялся, что у баб юбки колоколами загудели, и того гляди, всю мельницу развалит!
Хорошо еще, мельник успел Садко рот зажать. Иначе упала бы мельница, точно вам говорю!
А в Новгороде из-за Василия не меньше переполоху! Ну, вот, к примеру, нанял ему князь француза заграничного в учителя. А какой родитель не хочет, чтоб дите наукам училось?
Идет, значит, урок. Француз попался пижонистый, ножки ручки тоненькие, волосики жиденькие. Талдычит одно: «un, deux, trois, un, deux, trois!». Василий зевает «мух считает».
И тут в раскрытое окошко с улицы несется: «Ать-два! Ать-два!». Это княжеская дружина с дубинками на плацу марш отрабатывает. Вася сразу взбодрился в окно пялится. А француз за невнимание в обиду, губы трубочкой, к Васе наклонился и кричит: «Trios!».
Надоело это Василию он щелк француза по носу! Тот аж взвыл да бежать примочки прикладывать! А Вася шасть в окошко! И ух! прямо вниз, где его всегда добрый конь дожидается. Конь, правда, от Васиного прыжка всякий раз приседает да морщится. Но ничего дюжит пока.
Крики, гам это Василий начинает дружинников мутузить, силушка-то выхода просит!
Постаревший князь в окно смотрит, бороду оглаживает.
Что сынок твой вытворяет, а? кричат из-за его плеча Фома и Лука.
Но князь лишь вздыхает. А что тут скажешь?
Василий удало оборачивается на отца. Лука и Фома в тот же миг за спину князя прячутся. Боялись дядья племянничка! Оно и понятно: дури-то Васе не занимать, а кулак тяжелый
Так и жили не тужили.
И прошло еще несколько лет.
Мельник овдовел давно. И вот, поразмыслив глубоко, велел Мельник сыну в Новгород идти, искать себе занятие.
Шел бы ты, сынок, торговому делу учиться! В городе как раз ярмарка. Как-нибудь себя прокормишь. С мельницей тебе все равно не управиться.
Садко шумно всхлипнул и только-только надумал петь, как Мельник в страхе зажал ему рот рукой и сунул в карман монету.
Иди с Богом, обо мне не печалься.
Так и отправился Садко в Новгород.
А там в то же самое время старый князь уж на смертном одре лежал.
Наклонись ко мне, Вася, присядь! поманил князь.
Василий, шумно всхлипывая, приблизился, сел к отцу на кровать. А стоящие поодаль Фома и Лука уши навострили, вперед подались
Теперь ты княжить будешь, выдохнул старый князь, и у Василия так затряслись плечи, что кровать дубовая ходуном заходила, Все твое. И шапка княжья, и дружина.
Фома и Лука переглянулись и разом кинулись причитать.
Ой, братец ты наш родимый! Ой, да на кого ж ты нас и Новгород-то оставляешь!
Старый князь вздохнул.
А пока подрастешь, дядья опекунами будут.
Фома и Лука тут же успокоились.
Вася наклонился к отцу поцеловать в последний разок, а тот зашептал ему в самое ухо:
Иностранцам воли не давай! И, смотри, в подвалы не суйся! Да диво дивное пуще глаза береги! Помни: за тобой Великий Новгород!
Сказал это князь, да и помер.
Батя, а что за диво-то? начал было Василий, да тут поднялся поминальный плач, и понял Вася, что стал сиротой в осемнадцать лет.
Сиротой и правителем Новгорода одновременно.
А Новгород в ту пору был самым богатым городом в мире. Из каких только стран сюда не неслись корабли! И оттого, наверное, что золото стекалось сюда рекой, нрав у новгородцев был заносчивый. Оно и понятно: шумно на улицах, из-за приезжих не протолкнуться. Особенно в ярмарку.