Не при делах остались только жители города, куда упали злосчастные для них кубики, разрушив несколько домов и городской сад. Городское управление, двинуло было речь о политических мотивах падения кубиков, обвинив в этом оппозицию, но раздраженные жители шикнули на них так, что и оппозиция и власти спрятались в отдаленном имении и вместе, братаясь, запивали страх перед народом.
Все бы ничего, забыли бы о кубиках, отвезли бы за город на свалку, да и оставили там на вечные времена. Но Бог с друзьями играл в кости и, кажется, проигрывал. Поэтому недостающие кубики ему были нужны позарез. Эх, если бы люди знали, что можно было делать с этими кубиками. Наверное, они по другому бы отнеслись к ним, хотя бы более уважительно Но кубики внезапно все (кроме одного, исчезнувшего вместе с какой-то страной) приподнялись и улетели в никуда. Народ поахал, кинулся восстанавливать дома, чему чрезвычайно обрадовались держатели чрезвычайных фондов по восстановлению домов, и разошелся. Сад восстанавливать не стали, такого чрезвычайного фонда по восстановлению садов не было, а жители не умели делать что-то сами, а только через фонды и власти. А Бог с друзьями играл в кости
Если бы они знали, на что играет Бог
Это все я!
Сколько лет я уже болтаюсь между небом и землей? С великой жаждой что-либо изменить и с таким же по величине чувством ненужности этого. С пониманием бесконечного в едином и одномоментном, разделенном одновременно на тысячи осколков пространства, несущегося в потоке необъяснимой текучей западни, называемой временем. С невероятной для человека силой убеждения и страстью желания рассказать людям, что все не так, как они себя представляют, и с мудрым пониманием, что все так должно быть. Этот разрыв бывает порой невыносим. Тогда я удивляюсь своей малости, немощности земного моего существования и ищу обоснования моей, действительно бесконечной силы, заставляющей меня знать и стоять на месте, на ступеньке движущегося в никуда эскалатора судьбы.
Я знаю, что этот мир придуман мною, как мы во сне придумываем продолжение своих действий, где мы летаем, когда и как захотим, и, ощущая, что это сон, экспериментируем с его последствиями. Знаю, но меня, маленького и ограниченного этот мир не устраивает. Я не могу изменить его так, как хочу своим маленьким сознанием и ограниченными желаниями, не могу соскочить с эскалатора, так как не смогу потом вернуться обратно, не нарушив закон непрерывности, выдуманный мною самим
Я гляжу в лица окружающих меня людей, любящих и ненавидящих меня, не знающих меня, никогда не видевших меня, и знаю, что это все я. Великие и малые, невежественные и умные, ограниченные и объемные, все, все, все, это все я. Как же мне любить себя такого, почему я не могу быть лучше не только в одном своем игрушечном теле, но и во всем мире, если это все я?
И вот я стою, не двигаясь, а жизнь идет. Кто-то, наверное, сама жизнь, двигает моими руками, ногами, пустыми мыслями и желаниями, как марионеткой. Потому что, если выпустить, словно джина из бутылки, мои настоящие мысли или думы, то есть то, чего нет в мире прошло-настоящего-будущего, то мир взорвется от единопроисходящего, по крайней мере для меня, земного, немного ироничного, поверхностного и сумасшедшего человека планеты Земля.
Никогда, просто из любопытства, не заглядывайте за занавеску. Как только вы увидите все одновременно, вы навсегда останетесь с повернутыми мозгами, с удивлением рассматривая происходящее здесь и сейчас, как фильм в замедленном показе, да еще с неверным сюжетом, варианты наиболее правильного сюжета которого, вы уже отлично знаете.
Ограничения
Я далек от политики. По крайней мере в том ее значении, в котором ее понимают большинство: ходить толпами, пусть и виртуальными, за тем или иным словоблудом, тающим от своей собственной многозначительности. Я хочу поговорить о делах человеческой цивилизации, ни много, ни мало. Для многих участников цивилизации «вся жизнь игра». По-маленькой, по-крупному. Поговорим о тех, кто желает играть по-крупному. Во-первых, критерий такой характеристики один, человек начинает играть не по обстоятельствам, а с обстоятельствами, понимая, что за ними стоят люди, и с людьми, в качестве предмета игры. Во-вторых, игрок или группа игроков начинает выстраивать ограничения для других, для тех, кем и на кого они играют. Это основная идея сегодняшней жизни. Основные правила игры, выстроить ограничения для другого/других. Посмотрите на правила, на концепции в экономике, политической и общественной жизни, на куски, оторванные от культуры, предъявляемые людям в качестве культуры. Все это созданные, выстроенные и выращенные людьми ограничения человеческого или в предъявлении человеческого. Мета концепция ограничений стоит за экономикой. Задача сегодняшней игры группы «экономистов», создать ограничение человеческого в людях, позволяющее превращать людей в потребителей, и не только товарами, эрзацкультурой вещей и брендов. Это и концентрация населения, присоединение людей, жителей к сетям потребления, сетям существования в быте, законодательное право, целиком опирающееся не на здравый смысл, а на букву закона. То есть, убежавший от засилья брендов, человек все еще находится в сетях услуг ЖКХ, банковской экономики, информационных потоков, приспособляемых к его предпочтениям рекламных предложений. Примерами стратегического потока дел по созданию ограничений могут стать: жилищное строительство плотной многоэтажной застройки, присоединенных намертво к коммунальным сетям монополистов домов, квартир, держащее людей в положении концлагеря с льготными условиями, отдельное спальное место, но в большом муравейнике, где слева, справа, снизу, сверху ограничения ограничений других людей, то есть, и хозяйственно-экономическое, когда от тарифов и услуг уйти невозможно, и морально-социальное, основанное на ограниченном жизненном пространстве в полном значении этих слов; экономика, ранее привязанная к товарным и производственным отношениям, хоть как-то связанная с новыми, появляющимися товарами и формами, теперь мало зависит от производства, денежные бестоварные отношения включили в себя все, стали ограничением для развития товарных отношений, где-то даже полностью вымыли рыночность товаров, заменив котировками и отношениями отношений; изобретательство, прикладная наука, то есть то, что технически и социально развивает цивилизацию и строит новое окружение и новый менталитет человека в цивилизации, все больше попадают в ограничения экономики, и даже не в том, что изобретается только то, что нужно для общества потребителей, а сам механизм, осуществляющий базис создания нового, превратился или, лучше сказать, ограничился экономикой венчура, действующей на тех же принципах, что и вся экономика денег, требующая ограниченного в своих рамках подхода в интересах стада потребителей. Но это пробные керны, выдающие информацию о тренде. Общий взгляд на весь объем событий обескураживает. Сразу представляется конечная цель тренда создание сети обезличенных функциональных датчиков с обратной связью, аналога нейронных сетей с концепцией персептронов, ячеек, принимающих информацию и сравнивающих с имеющимися критериями, корректирующих критерии, только с более прагматичными целями. Человек становится узелком сети потребления, где ему отведена строгая роль чего-тоделателя или неделателя. Человеку дается право потреблять, если он правильно им пользуется, принимает все правила сети, не рыпается, не имеет своего мнения и субъектности. В этой роли нужен, хотя бы частично, думающий и решающий человек: для определения направлений и эффективности потребления, для решения задач потребления и создания объектов потребления, для движения, похожего на качание на своем месте в сети, как атомы в кристаллических решетках, «умного» качания. Что это? Создание из человечества некой среды, тождественной с нейросреде мозга? Но, по-моему, выглядит эта среда несколько неестественно, поскольку работает в придуманных смыслах и неестественной взаимообусловленности, в полях взаимоотношений экономики, собственности, удовлетворения искусственно созданных потребностей. Неужели нехватку статистики и слоев взаимоотношений восполнили отнюдь не самыми лучшими ресурсами, привнесенными в естественную среду планеты через головы и сферу желаний гибридных существ, наполовину принадлежащих планете? Для кого она создается, кому она нужна? Если гипотетически, а может и реально представить нашу планету, как существо, наделенное телом в виде царства минералов, вегетативными системами и системами жизнедеятельности, физиологией из растительного царства, эмоциональным наполнением животного царства и логической ментальностью человека, то соответствует ли тренд создания нейросети в том виде, в котором он существует, самой планете, нужен ли ей именно такой мозг? Представьте, что ваши нервные клетки вдруг начинают, используя физиологию, жрать ваше тело? Нонсенс! Что же создается на самом деле?