Улица Акменю находилась на другом конце города. Поэтому Клипову пришлось ехать туда на трамвае.
Через полчаса он уже стоял у большого двухэтажного дома, окруженного железным забором. Калитка была открыта и Максим смело шагнул во двор.
Ну, что ж таинственный незнакомец, сказал про себя Макс, думал, что я испугаюсь тебя? Не на того напал! и. сжав в кармане рукоятку ножа, другой рукой нажал на звонок.
Дверь открыла симпатичная, молоденькая девушка. Улыбаясь, она ласковым голосом спросила:
Вам кого?
Мне кого? усмехнулся Клипов, Мне бы вас! Я Клипов Максим! Мне здесь черт знает с кем, встреча назначена.
А! Клипов! Да, да вспомнила. Проходите, пожалуйста! Черт ждет вас. Девушка впустила Макса в дом. В коридоре она показала на лестницу рукой и сказала:
Вам на второй этаж. Хозяин там. Только умоляю, осторожнее лестница крутая, не упадите.
Я сам крутой и по лестницам ходить умею, грозно ответил Максим и уверенно шагнул на ступеньку. Но где то на середине пути вдруг споткнулся и чуть не свалился вниз. Спасла реакция он успел схватиться двумя руками за перила.
Черт! Ведьма, накаркала! ругнулся он и стал подниматься дальше. Поднявшись на второй этаж, он попал в большой коридор, в центре которого была дверь. Максим смело открыл ее и зашел в комнату. То, что он увидел, произвело на него огромное впечатление. Комната была необычайно красива. Весь интерьер ее блестел золотом. Начиная со стула и кончая подсвечником все было сделано из чистого золота. Причем мебель была антикварная.
Само помещение оказалось довольно просторным, но окна почему то были плотно закрыты гобеленами. Комната освещалась свечами, которые стояли в дорогих подсвечниках. Все это придавало помещению, какую то таинственность и загадочность. И на фоне этой таинственности, посередине комнаты, за большим позолоченным столом, сидел незнакомый мужчина лет пятидесяти на вид. Одет он был в строгий, элегантный и, что удивительно на фоне этой антикварной квартиры, современный черный костюм. С правой стороны от мужчины, стоял зажженный подсвечник, а с левой изящная чернильница. Незнакомец, не обращая внимания на Клипова, что-то увлеченно писал.
Клипов, почувствовав неловкость, кашлянул. Мужчина приподнял голову и показал рукой на стоявший перед ним большой стул. Максим послушно сел.
Незнакомец отложил в сторону бумагу с ручкой и обратив свой взор к Максу, сказал:
Ну, здравствуйте Максим Клипов. Будем знакомы, меня зовут Людвиг О Берман.
Очень приятно, сквозь зубы выговорил Максим.
Да, молодой человек, история, из-за которой, вы, так сказать попали ко мне, очень нехорошая на вид. Но это только на вид. На самом деле вы и представить себе не можете, как вам, так сказать, повезло. Повезло, что я выбрал именно вас, а не другого. Не скрою, я от нашего с вами знакомства, тоже в накладе не останусь. Наша встреча будет приятна для нас обоих. Вы получите все, о чем раньше мечтали, ну, а я то, что мне необходимо для дальнейшего существования.
Я не понимаю о чем вы, господин Людвиг говорите. По существу, пожалуйста, с издевкой ответил Клипов.
Ну, как же не понимаете? Все вы прекрасно понимаете и знаете. Не надо комедий юноша. Не надо. Я не люблю комедий, мне ближе к сердцу трагедии. Ничто не дает большего адреналина человеку, как настоящая трагедия. Трагедия меняет человека, она ломает его. Пережив трагедию, человек заново рождается, он становиться другим, ему необходима помощь. А кто ему поможет, если кругом одни враги и лицемеры завистливые. Вот тут то появляюсь я Людвиг О Берман со своей фирмой «Спасение души». И мы помогаем попавшим в плохую ситуацию людям, причем помогаем материально, не требуя от них почти ничего. Прошу заметить «почти ничего» Мы берем самую малость, то, что вам в наше время абсолютно не нужно. Когда узнаете, что, вы честное слово, рассмеетесь. Вот вы вчера убили ни в чем неповинную девушку, жестоко убили и наверняка думали, вас никто не видел. Ан нет, вот смотрите, к нам фотографии попали, страшные так сказать фотографии, извольте взглянуть.
Людвиг достал из шуфлятки пачку фотографий и разложил на столе. Клипов стал их смотреть. На фотках он увидел по кадрам, как он душил Свету. Разглядев фотографии, он небрежно бросил их на стол и глядя на Людвига, спросил: