Незадернутые шторы
Незадернутые шторы,
Неразложенный диван,
Недостывшие просторы,
Недоваренный казан.
Не дописана картина
Несложившейся весны,
Не веселье, не кручина,
Не ласканье тишины.
Много «не» ты подарила,
Покидая этот дом
С ними, кстати, очень мило,
Лучше, чем с тобой вдвоём.
«Утеплился краешек земли»
Утеплился краешек земли,
Приобняв молоденькое солнце.
И, в пока ещё синеющей дали,
Вдруг зардели зайчики в оконцах.
Раскраснелись снежные поля,
Облизнулись сонными лучами,
Тишину морозом веселя,
Запылали алыми свечами.
Томно просыпается заря,
Расправляя крылья в небе гнутом,
Новый день застенчиво даря,
Скромно тебе шепчет:
«С Добрым утром!»
Ранняя гроза
Капнула из облака первая слеза,
Грянула над городом ранняя гроза.
Заскулил отчаянно в подворотне пёс,
Получил нечаянно капелькою в нос.
Веером рассеялась по земле роса,
Изогнулась молнией света полоса.
С грохотом просыпался ледяной овёс
Яркими иголками посреди берёз,
И вплетались дождиком в миллионы кос
Ароматы зелени лиственных волос.
Взгляд
Взгляд покоряющий, взгляд обжигающий,
Взгляд, первозданным огнём полыхающий,
Искренне-ясный, волшебно-лучистый,
Огненно-страстный и девственно-чистый.
Сердце моё перед взглядом склоняется,
Взглядом живет и во взгляде купается,
Хочет оно этим взглядом упиться,
Хочет во взгляде навек раствориться!
Верность
Пробита корма, расползаются ванты,
Ядром унесло остроносый бушприт.
Остаток пиратской, разгромленной банды,
На лодках в открытое море бежит.
Волна заливает просторные трюмы,
И паруса больше не рдеет ланит.
И лишь капитан каравеллы угрюмо
На палубе верной подруги стоит.
Он с нею разведал различные страны,
На ней испытал он морей колорит.
И боль корабля, корабельные раны
Сквозь сердце пускает и телом дрожит.
От залпа смертельного грозных орудий
Взорвался на палубе черный софит.
Под воду ушли каравелльные груди
Теперь в месте этом лишь море сопит.
И помнит волна, как простором синела,
И тайну о преданной дружбе хранит.
Она промолчит, с кем ушла каравелла,
О том, как потерян был острый бушприт.
Осенний лист
Рукой холодной, рукою тонкой,
Вцепился в ветку последний лист.
Дрожал и плакал мальчонка звонко,
Боясь сорваться и рухнуть вниз.
С земли шептали родные братья:
«Скорее! Прыгай! Да к нам лети!»
А он укрылся в златое платье,
А он страшился длины пути.
Внезапно ветер, ладонью крепкой,
Листок порывом легко схватил.
И, отрывая от старой ветки,
В поток воздушный его впустил.
Забыты стали пустые страхи,
Листок зарделся, поднял крыло,
И в шелестящем, свободном взмахе
Сияло бронзой его тепло.
Он лучезарным горел светилом,
Дождей рассеял прокисший дым.
Но все ж паденьем его сносило
В объятья смерти к друзьям своим.
Земля уснула под снежным пухом,
Мороз в просторах был свеж и чист.
А над земельным, над сонным ухом,
Лил медью песню последний лист.
Гроза
Мелкую дробь в барабане окна
Град выбивает под грома раскаты.
В доме сыром я осталась одна,
Жутко уставшей от влажной прохлады.
Сгинули чувства. За тонким стеклом
Он растворился в простуженной вате.
Вспыхнула молния бледным гвоздём
И отразилась на жесткой кровати.
Надо уснуть, надо все пережить,
Горечь разлуки и ветер холодный.
Чтобы проснуться и снова зажить,
Ярко, легко и, конечно, свободно.
Этой ночью случилась беда
Этой ночью случилась беда,
В ней пожар полыхал до рассвета.
Устоять не смогли города
В ярком пламени знойного лета.
Этой ночью случился потоп,
Затонули уснувшие страны.
Волны, часто срываясь в галоп,