То, что я по неведению назвал психушкой, было настоящим дворцом, выстроенным в стиле эпохи позднего возрождения. Удивляло лишь то, что мне не приходилось видеть ранее это чудо античной архитектуры, а ведь стоял он в сорока минутах езды от Тель-Авива.
Тип все ходил вокруг меня вразвалку, будто на палубе утлого суденышка, плывущего по волнам неспокойного моря.
Он долго водил меня по чудным залам дворца рассказывая, какой из них в каком стиле выполнен и кто был зодчий.
Что это у вас походочка, как в море лодочка, подначил я его.
Это профессиональное, небрежно бросил Тип, служил когда-то на флоте.
«Врешь, скотина, подумал я, ты такой же моряк, как я балерина»
А он все продолжал знакомить меня с царскими хоромами.
Путешествие наше затянулось и я порядком подустал, когда мой невольный гид подвел меня к административному крылу нескончаемого дворцового комплекса. Мы подошли к кабинету, на дверях которого висела табличка «Отдел кадров»
В кабинете сидела старушка с лицом суслика и седыми буклями на ушах.
Господин Трахтман? сонно спросила она.
Да.
Безработный?
Да, с сегодняшнего дня.
Прекрасно, мы вам тут работенку одну подыскали
Она усмехнулась, собираясь, видимо, высказать свои особые соображения по поводу характера найденной работы, но не успела: провожатый мой нагло опередил ее:
Работенка не бей лежачего, сказал он в своем афористичном стиле, можете не сомневаться, Ваше величество.
Старушке не понравилась бесцеремонность Типа:
Послушай, замполит, сказала она, без подъебонсов сахар сладкий!
Тип не обиделся, а только осклабился в презрительной улыбке.
А это вам, сказала старушка, вручая мне мандат с моей фотографией. Запись в документе гласила: «Царь Соломон Третий, Сверхмужчина» чуть ниже стояла печать.
С этой минуты забудьте свою фамилию, отныне и до ста двадцати лет вы Соломон Третий.
Не понимаю, в недоумении произнес я, вы что, предлагаете мне работать царем?
Гражданин Трахтман, не тяните время. Если не желаете, так и скажите у нас куча претендентов.
Старуха проявляла признаки нетерпения, и я счел неразумным злить ее неуместными вопросами. Сдуру предпочтет еще другого кандидата. Таковыми, если честно, вокруг и не пахло, но чем черт не шутит, береженого бог бережет. Я готов был на любую черную работу, только бы не слышать ежедневные попреки жены.
Когда я неуверенным движением взял в руки мандат, странная бабка положила передо мной странный лист с непонятными каракулями и сухо потребовала:
Расписывайтесь!
Позвольте, мадам, а в чем я, собственно, должен
Тут написано, нетерпеливо буркнула старушка:
«Принимаю в личное пользование в количестве семисот»
Чего семьсот-то? никак не мог я взять в толк.
Да жен ваших! сказал Тип, удивляясь моему тугодумию.
Какие еще жены? у меня задрожали пальцы, я спрятал руки под стол. До сих пор мне была в тягость одна жена.
Вы чего это мне приписываете, мадам?
Тип подло захихикал в шляпу.
Царь вы или не царь? зло проворчала старушка и я видел, что она едва удерживается от бранного слова.
Семьсот жен! вихрем пронеслось у меня в голове. Я представил себе будущую семейную жизнь, сдвинул кепку набекрень и задумчиво поскреб затылок. Но ведь с другой стороны это лестно.
Да вы не бойтесь, утешил меня Тип, вам же квалификация присваивается Сверхмужчина. Там в мандате написано, прочтите. Вы теперь, можно сказать, атлет, гигант и все, что к этому прилагается.
Я продолжал пребывать в сомнении.
Вы помните последний подвиг Геракла? внезапно и таким тоном, будто в голову ему пришла спасительная идея, спросил меня Тип.
Нет, не припоминаю, а что?
В одну ночь он лишил девственности пятьдесят девушек. Это факт достоверный, хотя и редко упоминается в литературе.
Пятьдесят? недоверчиво спросил я, чувствуя, как волосы под шапкой принимают вертикальное положение.
Именно! равняйтесь на Геракла, Ваше величество.
До Геракла мне было далеко, хотя в молодости я и потягивал железо. Это не значило, конечно, что я немедленно готов повторить подвиг античного героя девственницы не мое амплуа. Да и не подвиг Геракла впечатлил меня во всей этой истории, а то, что впервые в жизни ко мне относились с уважением и даже именовали Величеством. В глубине души я был польщен этим обстоятельством и горд собой. Наверное, не зря эти люди столь почтительны ко мне, что-то ведь побудило их к этому. Есть, стало быть, во мне нечто такое, что не увидела за столько лет жена. Выходит, я не хуже других, а может даже и лучше. Наверняка лучше. Пора прекратить это позорное самоуничижение. В конце концов, люди верят в меня, люди видят во мне героя и я должен быть на высоте. Сверхмужчина я или не Сверхмужчина?