"Уж тут-то выйдет ему отдых боком, подумал боярин, отдав распоряжение. Будет у него ночью хлопот полон рот. Посмотрим, кто кого? Он ли чертей, черти ли его одолеют?"
Ибо нужно вам знать, что дом тот стоял на отшибе, и обитала в нем нечистая сила. Там-то и приказал боярин уложить Ивана!
А Ивану и невдомек было. Как только доставил его боярский слуга на место, привел он в порядок оружие, сотворил, как обычно, молитву и улегся, одетый, как был, на диване, мягком, как вата, положив турбинку с двумя рублями в изголовье и собираясь задать храпака, ибо ноги едва держали его от усталости. Но куда там! Не успел бедняга погасить свечу, как кто-то хвать у него подушку из-под головы и как швырнет ее в дальний угол! Схватил Иван саблю, проворно вскочил, зажег свечу и давай шарить по всему дому, но не нашел никого.
Мэй! Что за притча? То ли дом заколдован, то ли земля ходуном ходит, если вылетела подушка у меня из-под головы и брожу я, как полоумный. Что за встряска такая? сказал Иван, осеняя себя крестом и кладя земные поклоны, и снова лег спать. Но только задремал слышит вдруг голоса один другого отвратнее: кто по-кошачьи мяучит, кто хрюкает, как свинья, кто квакает по-лягушечьи, кто по-медвежьи ревет; словом, такой поднялся галдеж, что хоть святых выноси! Тогда-то Иван смекнул, в чем дело.
Ну, погодите же! Сейчас посчитаюсь с вами. И вдруг как заорет: Марш в турбинку, черти!
Стали бесы один за другим в турбинку лезть, словно их ветром несло. Когда все позалезли, начал их Иван по-русски дубасить. Потом завязал турбинку крепко-накрепко и положил себе в изголовье, отпустив чертякам сквозь турбинку таких русских пинков, что сердце у них зашлось. После того улегся Иван, положив голову на турбинку, и, ничем более не тревожимый, уснул сном праведника
Уже незадолго до петухов видит Скараоский, начальник чертячий, что не вернулся кое-кто из его слуг, и бежит к знакомому месту искать. В один миг примчался, влетел неведомо как к Ивану в комнату и как даст ему, спящему, затрещину изо всех сил. Вскочил Иван, как ужаленный, заорал:
Марш в турбинку!
Скараоский без лишних слов залезает в турбинку, на головы других бесов, ибо некуда деваться.
Ладно, сейчас я с вами разделаюсь, нечистая сила; выбью из вас дурь, осерчал Иван. Вздумали со мной тягаться? Да я вас так проучу, что собаки смеяться над вами будут.
Одевается Иван, напяливает на себя оружие и, выйдя во двор, подымает такой переполох, что весь двор сбегается.
Что с тобою, служивый? Встал ни свет ни заря, этакий шум подымаешь? спрашивают боярские слуги, спросонок тычась один в другого, словно на них куриная слепота напала.
Да вот, говорит Иван, наловил зайцев, ободрать их желаю.
Проснулся от такого шума сам боярин, спрашивает:
Что за галдеж во дворе?
Всю ночь не давал нам спать этот русский. Черт его знает, что с ним. Мол, наловил зайцев и ободрать их хочет, не во гнев вашей милости!
Тут и сам Иван к боярину является с турбинкой, полной чертей, а те словно рыбы в верше, мечутся.
Видишь, хозяин, с кем я ночь напролет воевал Зато очистил твой дом от нечистой силы. Вот она, у ног твоих лежит. Прикажи сюда палок подать, я их сквозь строй пропущу, чтобы помнили, сколько жить будут, что напоролись на Ивана, раба божьего.
Боярин и струхнул, и обрадовался, ибо немало сариндаров2 роздал он попам, чтобы только изгнали чертей из его дома, но так ничего и не добился. Видать, на этот раз пришел им конец от Ивана. Нашла коса на камень!
Ладно, Иван, сказал боярин, довольный. Принесут тебе палок, сколько хочешь, и делай свое дело, как можешь, по крайней мере вздохну свободно!
Спустя немного подъезжает к Ивану воз, полный палок, как душа его пожелала. Берет он палки, связывает по две, по три вместе, по всем правилам искусства.
Между тем столпилось вокруг Ивана все село; кому не охота посмотреть на бесовы муки! Не шутка ведь! Развязывает Иван перед всеми турбинку ровно настолько, чтобы руку просунуть, одного за другим чертей за рожки достает и давай их палками колотить, аж шкура горит. Учинит расправу и отпустит, однако с условием больше сюда глаз не казать.
И не подумаю, Иван, сколько жить буду, говорили нечистые, корчась от боли, и вылетали как из пушки. А люди смотрели и, особенно ребятишки, так и покатывались со смеху.
Под конец вытащил Иван самого Скараоского за бороду да как задал ему русскую порку!
На ж тебе! Драки захотелось, получай драку, господин Скараоский. Пройдет охота другой раз людей мучить, бесово отродье! А теперь ступай! и побежал Скараоский вслед за другими, только пятки засверкали