Ах, так вот в чём ваш интерес! Ну, тогда давайте я вам всё вкратце и поясню, вот вы видите какие у меня меж прилавками расстояния узкие, совсем мизерные! Так вот когда вы по ним свободно проходить будете, не задевая края, тогда и милости прошу, пожалуйте ко мне за советами со всеми вашими вопросами о Парижской моде! А пока покиньте помещение, вы мне все прилавки загородили, и своими габаритами клиентов пугаете весьма запутано, но явно указывая на чрезмерную полноту Пелагии, дерзко ответил ей Игнат, на что сразу получил отпор.
Так-так, это что же получается, вы мне на мой размер намекаете!? Мол, я рылом не вышла для парижских нарядов, дескать, я скула деревенская и ни к чему не гожусь!? Нет, ну вы посмотрите на него люди добрые, я к нему всей душой, на разговор его приглашаю, а он мне тут грубит! Ах ты, зазнайка тощий! Ах ты стручок сушёный! Или ты думаешь, раз такой худой то тебе можно над полными издеваться!? Ну, я тебе этого не прощу, да я всем расскажу, что у тебя сукно прелое, шерсть гнилая, а шёлк твой китайский молью поеденный! Да и вообще, пошёл ты к лешему, хмырь худосочный! мигом вскипев и перейдя на простонародное «ты», зло накричала на Игната Пелагея, и тут же выскочила из лавки прочь. Игнат от такого её экспромта, на пару со своим приказчиком Филимоном, вмиг смехом зашёлся. Стоят оба, ржут, словно кони стоялые и остановиться не могут.
А тем временем Пелагея еле-еле до дома добралась и опять у себя в светёлке заперлась. Плачет, слёзы горючие льёт. Да и как тут не плакать, ведь она уже до беспамятства была влюблена в Игнашу, а он её на смех поднял, да ещё и при слуге. Ну и всё, девичье сердце разбито, и уже, казалось бы, не склеить никак, ан нет. Поплакала Пелагея немного, попечалилась да опять к зеркалу обратилась.
Ну, вот за что он так со мной, ведь сам же подмигивал, глазки строил, поцелуйчики посылал, улыбался! Ах, и какая же у него улыбка, прям залюбуешься, зубки белые, ровные, губки алые, так на поцелуй и просятся,, а глаза какие у него голубые, аки небеса, только взглянет и сразу сердце заходится, уж такой раскрасавец! Нет таких больше в целом свете, он всех милее! Да и правильно он говорит, ишь какая я круглая, на что я ему такая, он вон какой стройный, хрупкий, а я как прижму его к себе, так ещё невзначай и загублю! Нет, прав Игнаша, касатик мой, слишком уж я полна, для него надо бы похудеть, вот только поем сейчас немного оладушек с пирогами да сразу и худеть начну как и все девицы в таких случаях рассудила Пелагея и пошла свою неудачу разными вкусностями заедать.
4
Меж тем Игнат, у себя в лавке, вместе с приказчиком вдоволь насмеявшись, успокоился, и решил снова делом заняться; кассу подсчитать да товар проверить, ведь в последнее время что-то плохо торговля пошла. Покупателей меньше стало, зайдут люди в лавку, товар посмотрят, покрутят, пощупают, цену спросят, потопчутся немножко и уходят несолоно нахлебавши. В общем, что-то непонятное творилось. Потому-то ревизию и устроили. Так до самого вечера и провозились, а продать ничего не продали. В окна на улицу смотрят, а там по площади людей немерено ходит, и все чего-то покупают, но только не у них.
И тогда отправился Игнаша на ярмарку меж рядов походить и поспрашивать, что там да как, выяснить наконец-то причину непродаж. Бродит по площади, на людей поглядывает, кто что покупает, да за какую цену. И тут видит из лавки Скаврония покупатели выходят, и не с пустыми руками, явно чего-то приобрели. Притом Игнат их сразу узнал, это его постоянные клиенты-оптовики, они к нему как раз недавно заходили, но ничего взяли, а тут вон как отоварились. Ну, Игнат к ним сразу с расспросами и кинулся.
Эх, господа хорошие! что же это вы у меня ничего не купили, а к моему конкуренту ушли!? иль я вас чем-то обидел? может, взглянул хмуро? а может, накричал напрасно? Почему ж всё так вышло? эдак деликатно спрашивает их и вежливо улыбается, ответа честного ждёт, и конечно его получает.
Да как тебе сказать Игнат, брали мы всегда у тебя сукно да муар, хорошо было, недорого, всё устраивало! А вот ныне у Скаврония взяли, он нам и скидку сделал, и сукно на прочность проверил, да ещё и чаем напоил, не обидел! Так что ты не обессудь, теперь мы к нему ходить будем, сам понимаешь, коммерция! ответили ему оптовики и как отрезали, развернулись и дальше своей дорогой пошли, купленный товар к себе понесли. А Игнат стоит, словно оплеванный, и переваривает, что ему сказали.